Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "М"

1. Письмо Анатолю Франсу

Входимость: 1. Размер: 13кб.

Часть текста: уважаемый мною собрат по оружию! Когда я узнал, что во Франции образовалось «Общество друзей русского народа» — этот день был днём моей великой радости. Для меня земля — гордое сердце вселенной, искусство — огненное сердце земли, люди искусства — фибры её сердца. Искусство чувствует за всех, грустит со всеми, оно — неиссякаемый источник любви и правды, справедливое, как солнце, оно, воспевая героя, печально любит и ничтожного, оно есть Мать, для которой все люди мира — маленькие, горячо любимые дети. И только для людей искусства воистину — нет эллина, нет иудея! Для них человек прежде всего — душа, душа печальная и мятежная, душа, искажённая жестокостью скверно созданной жизни. Трагически раздвоенный насилиями над его духом со стороны отвратительных маниаков, которые считают себя призванными небом, чтобы управлять судьбами народов, — каждый человек для искусства — неисчерпаемый источник мудрости и поэзии, великого и жалкого, горя и пошлости. Да, только люди искусства — всегда верные рыцари на страже вечной красоты, истины и справедливости, вот почему только они — истинные аристократы мира! Вот почему, когда я увидал в списке друзей русского народа Ваше блестящее имя, имя острого Мирбо, Стейнлейна, чьи рисунки улицы и жизни дали мне много красивой печали и гневного смеха, Ланглуа, Сеньобоса, Клемансо, — всё это люди, которых я давно знаю и привык уважать, — вот почему, говорю я, я обрадовался пылкою радостью сердца. Ибо Ваше отношение к русскому народу не только подтверждает мою веру в силу искусства — оно воскрешает в мире великую мечту о братстве народов. Дорогой собрат! Каждая народная масса есть источник чудесных возможностей, в каждой стране, под гнётом труда и насилия, гибнут, быть может, десятки гениев, сотни великих людей, всем народам необходима полная свобода приобщения ко всему, что создано и создаётся творческой работой...

2. Глинка А. С.: О некоторых мотивах творчества Максима Горького (старая орфография)

Входимость: 1. Размер: 72кб.

Часть текста: Ницше усомнился и въ необходимости истины для человека. Предпринимая свою гигантскую попытку переоценки всехъ ценностей, онъ, естественно, поставилъ вопросъ о ценности истины. "Допустимъ, - говоритъ онъ, - мы захотели истины. Зачемъ не лжи? неуверенности? даже незнанiя?" Чемъ истина лучше лжи? Въ действительной ценности истины, въ нужности ея для человека сомневается и Максимъ Горькiй. "Ложь, - говоритъ одинъ изъ героевъ его наиболее философски настроенныхъ разсказовъ, - нельзя называть вредной, поносить ее всячески, предпочитать ей истину... еще неизвестно ведь, что она такое, эта истина; никто не видалъ ея паспорта и, можетъ быть, она, по предъявленiи документовъ, чортъ знаетъ, чемъ окажется"... Чрезъ все произведенiя Горькаго красною нитью проходитъ своеобразная философiя лжи; поэзiя его - поэзiя "насъ возвышающихъ обмановъ", красивыхъ вымысловъ, очаровательныхъ иллюзiй, грезъ и "сновъ золотыхъ". Устами своихъ героевъ Горькiй вырисовываетъ сложные художественные узоры увлекательной апологiи лжи. Узоры эти иногда бываютъ очень изящны и тонки; сверкая пышнымъ богатствомъ красокъ сочной художественной кисти Горькаго, они носятъ на себе следы глубокой мысли, а иногда, грубые, аляповатые, они задорно топорчатся и раздражаютъ зренiе угловатостью формъ, маркостью цветовъ, чрезмерной красочностью... Напомнимъ некоторые изъ нихъ. Вотъ съ какими речами заставляетъ Горькiй обращаться своего "читателя" къ писателю: "Твое перо слабо ковыряетъ действительность, тихонько ворошитъ мелочи жизни, и, описывая будничныя чувства будничныхъ людей, ты открываешь ихъ уму, быть можетъ, и много низкихъ истинъ; но можешь ли ты создать для нихъ хотя бы маленькiй. возвышающiй душу обманъ?.. {Курсивъ неоговоренный - везде мой.} Нетъ! ты уверенъ, что это полезно рыться въ мусоре будней и не уметь находить въ нихъ ничего, кроме печальныхъ крошечныхъ истинъ,...

3. Луначарский А. В.: Писатель и политик

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: организации других подчиненных классов или таких, которых они хотят подчинить, и дезорганизации враждебных. Мы, марксисты, знаем, что даже те писатели, в произведениях которых на первый взгляд и в лупу не найдешь политики, на самом деле являются политиками. Иногда они это прекрасно и сами сознают. Сознают они, что надо развлекать публику пустяками, разноцветным хламом, смешной забавой как раз для того, чтобы отвлечь их от серьезной политики, от постановки серьезных проблем, на которые толкает сама жизнь. Искусство развлекающее, искусство отвлекающее всегда было крупным политическим оружием для карнавального утешения толпы, которой, быть может, очень и очень не хватает хлеба. Или возьмите другую разновидность писателей-политиков, отрицающих всякую политику. Возьмем романтиков. Романтики искреннейшим образом уверены, что они презирают действительность и презирают борьбу за изменение этой действительности. В глубине этого явления лежит описанное в известной басне суждение о винограде, что он-де кисел, вызванное только тем, что его все равно не достанешь. Романтик, как об этом еще писал Плеханов 1 , знает, что быть активным ему не дано. Тогда он провозглашает пассивность самой высшей мудростью и благороднейшей чертой духовной аристократии. Он призывает к отказу от борьбы и строительства, он зовет уйти в мечту и насладиться вместе с ним безграничностью сил человеческого воображения. Но разве это не политика? И разве эта политика, в большинстве случаев проводимая слабохарактерными представителями мелкой буржуазии, может не найти себе снисходительного одобрения со стороны господствующих классов, которые крепко держатся за действительность? Да, одни ведут политику, отрицая ее на словах, потому что так оно хитрее, так легче добиться своих целей. Другие ведут политику, не подозревая этого, искреннейшим образом считая себя далекими от всякой политики. Всякий класс защищает свои интересы, но не всякому классу выгодно ...

4. Игнатов И. Н.: Философия босячества (у Ришпена и г. Горького)

Входимость: 2. Размер: 26кб.

Часть текста: убийц, рыцарски честных грабителей в литературе прошли. Они прошли уже потому, что внешние факты, служившие хотя бы до некоторой степени реальным основанием для появления подобных литературных типов, более не существуют. Исчезли дремучие леса, отошли в вечность жившие в них атаманы с послушными шайками; неизвестно куда скрылись морские пираты, и вместе с этим сделались невозможны те благородные поступки, которые совершал когда-то "Красный морской разбойник" или другой столь же даровитый, образованный и рыцарски настроенный "сын ночи, ветра и лесов". Но с исчезновением из литературы благородных разбойников не уничтожилось стремление находить литературный эффект в противопоставлении внешнего бесчинства и разнузданности внутреннему благородству и душевной чистоте. Мир бесприютных, оборванных, бродяжничающих людей предоставлял простор подобным экскурсиям, и в каждой литературе в настоящее время, так же как и прежде, существуют писатели, имя которых связано с изображением идеальных внутренних сторон в лишенной по внешности всякого идеализма среде бродяг и оборванцев....