Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "А"

1. Жизнь Клима Самгина. Часть 2, страница 19

Входимость: 1. Размер: 50кб.

Часть текста: воюет народ, мужик. Надо идти с ним. В безумие? Да, и в безумие. - Тогда - почему же не в революцию? - докторально спросил Самгин. - И в революцию, когда народ захочет ее сам, - выговорил Муромский, сильно подчеркнул последнее слово и, опустив глаза, начал размазывать ложкой по тарелке рисовую кашу. Самгин чувствовал себя небывало скучно и бессильно пред этим человеком, пред Лидией, которая слушает мужа, точно гимназистка, наивно влюбленная в своего учителя словесности. - Люди могут быть укрощены только религией, - говорил Муромский, стуча одним указательным пальцем о другой, пальцы были тонкие, неровные и желтые, точно корни петрушки. - Под укрощением я понимаю организацию людей для борьбы с их же эгоизмом. На войне человек перестает быть эгоистом... Самгин был доволен, когда он, бросив салфетку на стол, объявил, что должен лечь. - У меня - колит, - сказал он, точно о достоинстве своем, и ушел. Веселая горничная подала кофе. Лидия, взяв кофейник, тотчас шумно поставила его и начала дуть на пальцы. Не пожалев ее, Самгин молчал, ожидая, что она скажет. Она спросила: давно ли он видел отца, здоров ли он? Клим сказал, что видит Варавку часто и что он летом будет жить в Старой Руссе, лечиться от ожирения. - Самое длинное письмо от него за прошлый год - четырнадцать строчек. И всё каламбуры, - сказала Лидия, вздохнув, и непоследовательно прибавила: - Да, вот какие мы стали! Антон находит, что наше поколение удивительно быстро стареет. - Ты много путешествовала? - Да. - Все искала праведников? - Как видишь - нашла, - тихонько ответила она. Кофе оказался варварски горячим и жидким. С Лидией было неловко, неопределенно. И жалко ее немножко, и хочется говорить ей какие-то недобрые слова. Не верилось, что это она писала ему ...

2. Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. Глава десятая. Штурм водораздела

Входимость: 1. Размер: 112кб.

Часть текста: главе с крепкими чекистами, придав им в качестве помощников инженеров, могущих обеспечить новые темпы работ. Для этого: переименуйте управление строительства и лагеря в главный штаб строительства, отделения переименуйте в штабы боевых участков строительства, например штаб первого боевого участка Беломорстроя, штаб второго боевого участка Беломорстроя и так далее, начальников отделений переименуйте в начальников боевых участков, их ПТЧ — в начальников штабов боевых участков, лагпункты и техперсонал на сооружениях переименуйте соответственно этому. 2. Везде, где только можно, ввести работы в три смены, соответственно приняв меры к обеспечению работ освещением, необходимым инструментом, материалом и т. д. 3. Обеспечить возможность для работающих получения горячей пищи без отрыва от работы на трассе. 4. Снимать с работы и предавать суду всех, кто пытается продолжать очковтирательство или срывать каким-либо другим путем боевые темпы работ, кто бы эти лица ни были. 5. Техперсоналу, добросовестно работающему, создать обстановку уверенности в завтрашнем дне, уверенности в том, что его хорошая работа будет оценена ОГПУ. 6. Создать такие условия десятникам, чтобы они имели власть, равную ответственности. 7. В целях...

3. Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. Глава пятая. Чекисты

Входимость: 1. Размер: 174кб.

Часть текста: исключает неуверенность в собственных силах. Все же многие оперативники, получив путевку на канал, тратили несколько часов, чтобы навести внутри себя некоторый порядок. Слишком стремителен был переход из одного знакомого круга понятий и ассоциаций в другой, неизвестный. Ведь для того чтобы авторитетно руководить инженерами, приходится познавать капризы рот, геологическую родословную грунта, свойство бетона и дерева, изменчивость погоды. Получив новое задание, почти каждый отчетливо слышал в голове шумиху, как после двойной порции хинина. Мучило непривычное сомнение: «Справлюсь ли, не уроню ли звание чекиста?» Яков Рапопорт оказался в этом случае более подготовленным. — Вы, кажется, дружите с математикой? — спросили его перед отъездом. Вопрос не показался странным. Если бы большевика-руководителя стали интересовать даже такие частности, как чувствует себя Яков Давыдович по утрам, каковы его ежедневные навыки, что он больше всего любит, то Рапопорт, не удивившись, принялся бы серьезно отвечать, что в личном быту он поклонник строгого режима. В первую же минуту после пробуждения старается вспомнить, о чем думал засыпая, — это устанавливает связь со вчерашним днем и придает жизни видимость единого потока. Самое ценное для него — внутренняя устойчивость и ясность ума. Оба качества дались путем длительной тренировки и принесли уравновешенный характер, выдержку. Принимая новое поручение, он считает легкомысленным надеяться только на то, что практика научит, а находчивость выручит, полезно прочитать ряд книг, поговорить со сведущими людьми. Все это Рапопорт изложил бы без малейшей тени рисовки, отлично зная, что партия спрашивает не любопытства ради, а хочет использовать свойства его характера с революционной целесообразностью, значит, чем подробнее говоришь о себе, тем лучше. И сейчас на вопрос о пристрастии к математике он ответил...

4. Жизнь Клима Самгина. Часть 4, страница 8

Входимость: 1. Размер: 49кб.

Часть текста: - за нею и видит: стоит в кустах Середа, отдавая ему честь. "Что, Середа, настал день смерти моей?"-"Так точно, ваше благородие!" - Вот это - дисциплина! - восхищенно сказал Юрин, но иронический возглас его не прервал настойчивого течения рассказа: - Пращев исповедался, причастился, сделал все распоряжения, а утром к его ногам бросилась жена повара, его крепостная, за нею гнался [повар] с ножом в руках. Он вонзил нож не в жену, а в живот Пращева, от чего тот немедленно скончался. - Страшно жить, Тося! - вскричал Юрин. - Страшно - слушать, а жить... жить-то не страшно, - ответила она, начиная убирать чайную посуду со стола. В гостиной Ногайцев громко, тоскливо жаловался: - Это не игра, а - уголовщина. Предательство. Дронов - хохотал, а рыжая дама захлебывалась звонким смехом, и сокрушенно мычала Орехова. - Вы, господин Юрин, все иронизируете, - заговорил Краснов, передвигая Тосе вымытые чашки. - Я, видимо, кажусь вам идиотом... - Диагноз приблизительно верный. - Вот видите, вам уже хочется оскорбить меня... - Тем, что я считаю ваше самоопределение правильным? - спросил Юрин. - Ага, вы уже отняли слово приблизительно! Самгин поморщился, думая: "Кажется, начнут ругаться". И действительно, Краснов заговорил голосом повышенным и шипящим, как бы втягивая воздух сквозь зубы. - Вам, человеку опасно, неизлечимо больному, следовало бы... - Умереть, - докончил Юрин. - Я и умру, подождите немножко. Но моя болезнь и смерть - мое личное дело, сугубо, узко личное, и никому оно вреда не принесет. А вот вы - вредное... лицо. Как вспомнишь, что вы - профессор, отравляете молодежь, фабрикуя из нее попов... - Юрин подумал и сказал просительно, с юмором:- Очень хочется, чтоб вы померли раньше меня, сегодня бы! Сейчас... - Убейте, - предложил Краснов, медленно, как бы с трудом выпрямив шею, подняв лицо. Голубовато блеснули узкие глазки. - Сил нет, - ответил Юрин. Держа в руках самовар, Тося сказала...

5. Быков Д.: Был ли Горький? Часть четвертая. Пленник

Входимость: 1. Размер: 102кб.

Часть текста: как это случилось в рассказе «О тараканах», где как раз тараканы и олицетворяют вечную русскую провинциальную тоску). «Все жили скучно. Неинтересно живут приказчики с их тревожной, суетливой беготней за швейками. Неужели не скучно жить первому тенору с его фальшивым перстнем? От скуки дворник Федор ежедневно играет в карты с поваром адвоката Интролигатина, адвокат же каждую ночь уходит в клуб играть в карты. Если б жизнь была интересна, никто не играл бы в карты. Все более тягостно он чувствовал эту всюду, как дым, проникающую скуку, но не мог понять, чего он хочет, и не пробовал искать, где скрыто интересное, не похожее на то, чем заняты все люди». Этот человек, Платон Еремин, очень похож на прочих горьковских чудаков – и на самого Горького, томимого той же скукой, – так что недоумевающий читатель, знакомый уже с этим полубезумным типажом по рассказу «Голубая жизнь», вправе спросить: зачем снова и снова описывать одних и тех же чудаковатых часовщиков, скучных докторов, распутных горничных, скупцов, купцов, всю русскую жизнь, сводимую к одному бесконечному Окурову? Однако рассказ «О тараканах» проливает свет на причины удивительного горьковского упорства, с которым он продолжает фиксировать увиденное, населять свои рассказы и романы бесчисленными, хотя и трудноразличимыми, героями. Каждый заслуживает того, чтобы о нем рассказали. Весь рассказ «О тараканах» – попытка придумать биографию случайно увиденному мертвецу. «Разумеется, вполне возможно, что...