Поиск по творчеству и критике
Cлово "ICH"
Входимость: 3. Размер: 129кб.
Входимость: 2. Размер: 112кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 129кб.
Часть текста: эти произведения критическому разбору. Наша задача, как показывает самый подзаголовок предлагаемой статьи, далеко скромнее. Мы хотели бы лишь посильно отметить некоторые основные пункты, в которых миросозерцание, - мы сказали бы мировосприятие - обоих писателей совпадает, несмотря на глубокую пропасть, которая отделяет интеллектуальное содержание и объем произведений Ницше от интеллектуального содержания и объема произведений Горького {В нашей литературе Н. К. Михайловский первый отметил и частью проследил это совпадение в первой же своей работе о Горьком, помещенной в IX и X книж<ке> "Русск<ого> бог<атства>" за 1898 г. Говорим "частью" потому, что, как видно из самих статей, мало-мальски детальная разработка этой темы совершенно не входила в его намерения; да к тому же перед ним в то время лежали только две первые книжки рассказов Горького. Далее, г. Неведомский в своем "Вместо предисловия" к книжке Лихтенберже о Ницше назвал Горького "самородком-ницшеанцем", но сделано это как-то вскользь, мимоходом, в одном из примечаний, - словом, так, как говорят о факте, вполне установленном. С таким сопоставлением имен Ницше и Горького, как бы само собой разумеющимся, читатель, вероятно, сталкивался не раз. А между тем, после г. Михайловского, насколько мы знаем, никто этой темы не касался.}. Предварительно, однако, мы считаем нужным сделать два-три замечания общего характера. Обычная двусмысленность, вернее, многосмысленность терминов "объективный" и "субъективный" становится безнадежной, когда эти термины применяются к области...
Входимость: 2. Размер: 112кб.
Часть текста: быть, еще не скоро будет в России. По Чехову и Горькому можно судить о том, что сейчас есть или сейчас будет. Л. Толстой и Достоевский - выразители глубочайшей народной стихии и высочайшего культурного сознания России. Чехов и Горький выразители не столько народной, сколько сословной, не столько культурной, сколько интеллигентной середины русского среднего сословия, самого многочисленного и Деятельного, которому в настоящее время предстоит "делать историю" и за то, что будет сделано, дать ответ на страшном суде истории. Если бы среднего русского интеллигента спросить, за что он любит Чехова и Горького, не за то ли, что они учат верить в торжество прогресса, науки, человеческого разума, - всего того, что называется "гуманными идеями", - то интеллигент ответил бы, что это именно так; и если бы возразить ему, что Чехов и Горький, хотя действительно учат верить других и сами стараются верить во все это, но уже почти не верят, и что подлинное творчество их направлено к тому, чтобы показать невозможность этой веры и душевное состояние людей, утративших возможность какой бы то ни было веры, - то интеллигент счел бы такое утверждение не только величайшею нелепостью, но и величайшим оскорблением славы живого и памяти почившего писателя, - наконец, оскорблением его самого, интеллигента, в главной святыне своей, ибо вера, именно вера в "гуманные идеи" есть доныне главная и единственная святыня его. Но для тех, кто не останавливается на общедоступной внешности литературных явлений, кто умеет слышать не только то, что писатели говорят, но и то, о чем они молчат, - для тех несомненно, что с этою верою у Чехова и Горького не все обстоит так благополучно, как кажется, и что, сами того не желая, может быть, даже не сознавая, оба эти писателя только то и делают, что подкапывают и разрушают все верования, все идеалы или идолы...