IX
Прославим женщину - Мать, неиссякаемый источник всё побеждающей жизни!
Здесь пойдёт речь о железном Тимур-ленге, хромом барсе, о Сахиб-и-Кирани - счастливом завоевателе, о Тамерлане, как назвали его неверные, о человеке, который хотел разрушить весь мир.
Пятьдесят лет ходил он по земле, железная стопа его давила города и государства, как нога слона - муравейники, красные реки крови текли от его путей во все стороны; он строил высокие башни из костей побеждённых народов; он разрушал жизнь, споря в силе своей со Смертью, он мстил ей за то, что она взяла сына его Джигангира; страшный человек - он хотел отнять у неё все жертвы - да издохнет она с голода и тоски!
С того дня, как умер сын его Джигангир и народ Самарканда встретил победителя злых Джеттов одетый в чёрное и голубое, посыпав головы свои пылью и пеплом, - с того дня и до часа встречи со Смертью в Отраре, где она поборола его, - тридцать лет Тимур ни разу не улыбнулся - так жил он, сомкнув губы, ни пред кем не склоняя головы, и сердце его было закрыто для сострадания тридцать лет!
Прославим в мире женщину - Мать, единую силу, пред которой покорно склоняется Смерть! Здесь будет сказана правда о Матери, о том, как преклонился пред нею слуга и раб Смерти, железный Тамерлан, кровавый бич земли.
Вот как это было.
Пировал Тимур-бек в прекрасной долине Канигула, покрытой облаками роз и жасмина, - в долине, которую поэты Самарканда назвали "Любовь цветов" и откуда видны голубые минареты великого города, голубые купола мечетей.
Пятнадцать тысяч круглых палаток раскинуто в долине широким веером, все они - как тюльпаны, и над каждой - сотни шёлковых флагов трепещут, как живые цветы.
А в средине их - палатка Гуругана-Тимура - как царица среди своих подруг. Она о четырёх углах, сто шагов по сторонам, три копья в высоту, её средина - на двенадцати золотых колоннах в толщину человека, на вершине её голубой купол, вся она из чёрных, жёлтых, голубых полос шёлка, пятьсот красных шнуров прикрепили её к земле, чтобы она не поднялась в небо, четыре серебряных орла по углам её, а под куполом, в середине палатки, на возвышении, - пятый, сам непобедимый Тимур-Гуруган, царь царей.
На нём широкая одежда из шёлка небесного цвета, её осыпают зёрна жемчуга - не больше пяти тысяч крупных зёрен, да! На его страшной седой голове - белая шапка с рубином на острой верхушке, и качается, качается - сверкает этот кровавый глаз, озирая мир.
Лицо Хромого - как широкий нож, покрытый ржавчиной от крови, в которую он погружался тысячи раз; его глаза узки, но они видят всё, и блеск их подобен холодному блеску царамута, любимого камня арабов, который неверные зовут изумрудом и который убивает падучую болезнь. А в ушах царя - серьги из рубинов Цейлона, из камней цвета губ красивой девушки.
На земле, на коврах, каких больше нет, - триста золотых кувшинов с вином и всё, что надо для пира царей; сзади Тимура сидят музыканты, рядом с ним - никого, у ног его - его кровные, цари и князья, и начальники войск, а ближе всех к нему - пьяный Кермани-поэт, тот, который однажды, на вопрос разрушителя мира:
- Кермани! Сколько б ты дал за меня, если б меня продавали? - ответил сеятелю смерти и ужаса:
- Двадцать пять аскеров.
- Но это цена только моего пояса! - вскричал удивлённый Тимур.
- Я ведь и думаю только о поясе, - ответил Кермани, - только о поясе, потому что сам ты не стоишь ни гроша!
Вот как говорил поэт Кермани с царем царей, человеком зла и ужаса, и да будет для нас слава поэта, друга правды, навсегда выше славы Тимура.
Прославим поэтов, у которых один бог - красиво сказанное, бесстрашное слово правды, вот кто бог для них - навсегда!
И вот, в час веселья, разгула, гордых воспоминаний о битвах и победах, в шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пёстрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в красный и зелёный цвета, сделав этим одних - ужасными и смешными - других, - в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости побед, и вина, и кумыса, - в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана долетел крик женщины, гордый крик орлицы, звук, знакомый и родственный его оскорблённой душе, - оскорблённой Смертью и потому жестокой к людям и жизни.
Он приказал узнать, кто там кричит голосом без радости, и ему сказали, что явилась какая-то женщина, она вся в пыли и лохмотьях, она кажется безумной, говорит по-арабски и требует - она требует! - видеть его, повелителя трёх стран света.
- Приведите её! - сказал царь.
И вот пред ним женщина - босая, в лоскутках выцветших на солнце одежд, чёрные волосы её были распущены, чтобы прикрыть голую грудь, лицо её - как бронза, а глаза - повелительны, и тёмная рука, протянутая Хромому, не дрожала.
- Это ты победил султана Баязета? - спросила она.
- Слушай! - сказала она. - Что бы ты ни сделал, ты - только человек, а я - Мать! Ты служишь смерти, я - жизни. Ты виноват предо мной, и вот я пришла требовать, чтоб ты искупил свою вину, - мне говорили, что девиз твой - "сила - в справедливости", - я не верю этому, но ты должен быть справедлив ко мне, потому что я - Мать!
Царь был достаточно мудр для того, чтобы почувствовать за дерзостью слов силу их, - он сказал:
- Сядь и говори, я хочу слушать тебя!
Она села - как нашла удобным - в тесный круг царей, на ковёр, и вот что рассказала она:
- Я - из-под Салерно, это далеко, в Италии, ты не знаешь где! Мой отец - рыбак, мой муж - тоже, он был красив, как счастливый человек, - это я поила его счастьем! И ещё был у меня сын - самый прекрасный мальчик на земле...
- Как мой Джигангир, - тихо сказал старый воин.
- Самый красивый и умный мальчик - это мой сын! Ему было шесть лет уже, когда к нам на берег явились сарацины-пираты, они убили отца моего, мужа и ещё многих, а мальчика похитили, и вот четыре года, как я его ищу на земле. Теперь он у тебя, я это знаю, потому что воины Баязета схватили пиратов, а ты - победил Баязета и отнял у него всё, ты должен знать, где мой сын, должен отдать мне его!
Все засмеялись, и сказали тогда цари - они всегда считают себя мудрыми!
- Она - безумна! - сказали цари и друзья Тимура, князья и военачальники его, и все смеялись.
Только Кермани смотрел на женщину серьёзно, и с великим удивлением - Тамерлан.
- Она безумна, как Мать! - тихо молвил пьяный поэт Кермани; а царь - враг мира - сказал:
- Женщина! Как же ты пришла из этой страны, неведомой мне, через моря, реки и горы, через леса? Почему звери и люди, - которые часто злее злейших зверей, - не тронули тебя, ведь ты шла, даже не имея оружия, единственного друга беззащитных, который не изменяет им, доколе у них есть сила в руках? Мне надо знать всё это, чтобы поверить тебе и чтобы удивление пред тобою не мешало мне понять тебя!
Восславим женщину - Мать, чья любовь не знает преград, чьей грудью вскормлен весь мир! Всё прекрасное в человеке - от лучей солнца и от молока Матери, - вот что насыщает нас любовью к жизни!
Сказала она Тнмур-ленгу:
- Море я встретила только одно, на нём было много островов и рыбацких лодок, а ведь если ищешь любимое - дует попутный ветер. Реки легко переплыть тому, кто рождён и вырос на берегу моря. Горы? - я не заметила гор.
Пьяный Кермани весело сказал:
- Гора становится долиной, когда любишь!
- Были леса по дороге, да, это - было' Встречались вепри, медведи, рыси и страшные быки, с головой, опущенной к земле, и дважды смотрели на меня барсы, глазами, как твои. Но ведь каждый зверь имеет сердце, я говорила с ними, как с тобой, они верили, что я - Мать, и уходили, вздыхая, - им было жалко меня! Разве ты не знаешь, что звери тоже любят детей и умеют бороться за жизнь и свободу их не хуже, чем люди?
- Так, женщина! - сказал Тимур. - И часто - я знаю - они любят сильнее, борются упорнее, чем люди!
- Люди, - продолжала она, как дитя, ибо каждая Мать - сто раз дитя в душе своей, - люди - это всегда дети своих матерей, - сказала она, - ведь у каждого есть Мать, каждый чей-то сын, даже и тебя, старик, - ты знаешь это - родила женщина, ты можешь отказаться от бога, но от этого не откажешься и ты, старик!
- Так, женщина! - воскликнул Кермани, бесстрашный поэт. - Так, - от сборища быков - телят не будет, без солнца не цветут цветы, без любви нет счастья, без женщины нет любви, без Матери - нет ни поэта, ни героя!
И сказала женщина:
- Отдай мне моего ребёнка, потому что я - Мать и люблю его!
Поклонимся женщине - она родила Моисея, Магомета и великого пророка Иисуса, который был умерщвлён злыми, но - как сказал Шерифэддин - он ещё воскреснет и придёт судить живых и мёртвых, в Дамаске это будет, в Дамаске!
Её дети, все они пили Её молоко, и каждого Она ввела в мир за руку, когда они были ростом не выше тюльпана, - вся гордость мира - от Матерей!
И вот задумался седой разрушитель городов, хромой тигр Тимур-Гуруган, и долго молчал, а потом сказал ко всем:
- Мен тангри кули Тимур! Я, раб божий Тимур, говорю что следует! Вот - жил я, уже много лет земля стонет подо мною, и тридцать лет, как я уничтожаю жатву смерти вот этою рукой, - для того уничтожаю, чтобы отмстить ей за сына моего Джигангира, за то, что она погасила солнце сердца моего! Боролись со мною за царства и города, но - никто, никогда - за человека, и не имел человек цены в глазах моих, и не знал я - кто он и зачем на пути моём? Это я, Тимур, сказал Баязету, победив его: "О Баязет, как видно - пред богом ничто государства и люди, смотри - он отдаёт их во власть таких людей, каковы мы: ты - кривой, я - хром!" Так сказал я ему, когда его привели ко мне в цепях и он не мог стоять под тяжестью их, так сказал я, глядя на него в несчастии, и почувствовал жизнь горькою, как полынь, трава развалин!
- Я, раб божий Тимур, говорю что следует! Вот - сидит предо мною женщина, каких тьмы, и она возбудила в душе моей чувства, неведомые мне. Говорит она мне, как равному, и она не просит, а - требует. И я вижу, понял я, почему так сильна эта женщина, - она любит, и любовь помогла ей узнать, что ребенок её - искра жизни, от которой может вспыхнуть пламя на многие века. Разве все пророки не были детьми, и герои - слабыми? О Джигангир, огонь моих очей, может быть, тебе - суждено было согреть землю, засеять её счастьем - я хорошо полил её кровью, и она стала тучной!
Снова долго думал бич народов и сказал наконец:
тот же, кто воротится с ребёнком на седле своего коня, он будет счастлив - говорит Тимур! Так, женщина?
Она откинула с лица чёрные волосы, улыбнулась ему и ответила, кивнув головой:
- Так, царь!
Тогда встал этот страшный старик и молча поклонился ей, а весёлый поэт Кермани говорил, как дитя, с большой радостью:
Что прекрасней песен о цветах и звёздах?
Что прекрасней солнца в ясный полдень мая?
И влюбленный скажет: та, кого люблю!
Ах, прекрасны звёзды в небе полуночи - знаю!
И прекрасно солнце в ясный полдень лета - знаю!
И её улыбка ласковее солнца - знаю!
Но ещё не спета песня всех прекрасней,
Песня о начале всех начал на свете,
Песнь о сердце мира, о волшебном сердце
И сказал Тимур-ленг своему поэту:
- Так, Кермани! Не ошибся бог, избрав твои уста для того, чтоб возвещать его мудрость!
- Э! Бог сам - хороший поэт! - молвил пьяный Кермани.
А женщина улыбалась, и улыбались все цари и князья, военачальники и все другие дети, глядя на неё - Мать!
- Да, всё это вечная правда, мы - сильнее смерти, мы, которые
непрерывно дарим миру мудрецов, поэтов и героев, мы, кто сеет в нём всё,
чем он славен!