5 [17] января 1900, Н.Новгород.
С Новым годом!
Вчера скачал с шеи ёлку на 500 ребятишек и спешу написать Вам хоть немножко, хотя эта ёлка взбудоражила меня весьма неважно. Вы только представьте себе 500 детей, одетых в «папины» да в «мамины» одёжки, уродливых, грязных, порочных, с ногами, искривлёнными рахитом, крошечных, но уже старчески опытных. Ошеломлённые длинным рядом столов с подарками и видом ёлки, роскошно украшенной, горящей электрическими огнями, - эти несчастные дети кружились по зале густым, пёстрым потоком и все покашливали, покашливали эдак особенно, грустно и жалобно, как измождённые старики. Ходили - молча, степенно, а глаза у них были жадные, строгие, серьёзные такие глаза. Нехорошо, знаете. Но - на будущий год закачу ёлку на тысячу, а то на полторы [см. письмо 131 от декабря 1900 года]. Ибо - когда этим несчастным раздали подарки - по пирогу, мешку гостинцев в полтора ф[унта], по сапогам, рубахе, платью, кофте, шапке, платку, - Вы знаете - многие из них заревели от радости, иные куда-то бросились бежать, прижимая к себе подарки, другие, усевшись на пол, тотчас же принялись есть. Эх, чёрт! Устрою здесь общество попечения о бедных детях, когда кончим с возникающим о{бщество]м дешёвых квартир для рабочих. Вижу, как Леонид Средин - морщится. Милый Вы мой человек! Литература? Для кого - литература? Чёрт бы её взял - литературу, вкупе с литератором и с обычным её читателем и почитателем - ибо я «пописываю», он - «почитывает» - ну-с, и что же? (перефразировка выражения М.Е.Салтыкова-Щедрина, у которого сказано: "Русский читатель, очевидно, полагает, что он сам по себе, а литература - сама по себе. Что литератор пописывает, а он, читатель, почитывает". – Ред.). Читали и мы, всё читали - Толстого и Достоевского, Щедрина и Успенского и ещё многое, и - кая польза? Одно наслаждение. Я однако люблю литературу и даже - жить без неё не могу, яко барышня без конфект. И писать литературу тоже люблю, - горячо люблю. Когда меня объемлет полоса страсти к литературе - я отдыхаю в любви к ней от жизни. Но когда я подумаю о людях, которые читают, и о тех, которые не читают, - мне делается неловко, неудобно жить. Вы только сообразите, что из пятисот вчерашних мальцов, быть может, всего один будет читать. Да, не больше. Ибо остальные издохнут преждевременно от кори, тифа, скарлатины, дифтерии, холеры, поноса - от голода, холода, грязи; те же, что будут живы, - будут пьяницы и воры, по примеру родителей своих, или - вьючные животные, по тому же примеру. Понимать это - неприятно, горько, тоскливо.
Я однако не пессимист. Я люблю жизнь, страстно влюблён в неё и буду иметь честь доказать ей это. Она меня — тоже любит и балует, что уже доказала мне. Я всё получаю письма от читателя, — хорошие письма. Как и Вы, читатель пишет:
А пиши, пиши, пиши,
Для души пиши-пиши...
И под звук сей колыбельной песни я пишу, для его удовольствия. Но в то же время и для своего. Пишу я, знаете, и мысленно обращаюсь к читателю:
«Милостивый государь! Вы читаете и хвалите... весьма вам за сие благодарен. Но, государь мой, - что же дальше? Какие же жизненные эмоции я пробуждаю в вашей душе, столь похожей на затёртую тряпицу, какие вы подвили на пользу жизни думаете совершить под влиянием сих моих писаний? Какая польза жизни от этой канители? Государь мой! Что, кроме приятного забвения скучного времени вашего, протекающего медленно и однообразно по руслу мелочей и средь брегов всякой пошлости, - что именно дал и даю я вам?»
Молчит читатель, ибо - не слышат вопроса, и я молчу...
Милый Вы мой человек, хороший Вы мой человек - свинство и самообольщение всё это! Глупая забава вся эта «литературная деятельность» - пустое, безответное дело. И для кого, вот главное? Для кого торопливо написанный, но искренний шум моего сердца. Вам не нравится мой второй чёрт? (рассказ "Еще о чорте". – Ред.). А мне - нравится - ибо он многих обидел. Мне страшно хотелось бы уметь обижать людей.
Был в XVII веке «комический поэт» и забияка Сирано де Бержерак (см. Ростана пьесу и Историю франц. литер. за это время), и этот Сирано сказал однажды:
Не выношу я лжи, и мне сказать приятно:
«Сегодня я нашёл себе ещё врага».
Хорошо бы иметь читателей-врагов, как Вы думаете? А ещё хорошо бы родиться с солнцем в крови. Вот этот Сирано, — гасконец он был, — имел много солнца в крови. И он пел:
Дорогу, дорогу гасконцам!
Мы юга родного сыны,
Мы все под полуденным солнцем
И с солнцем в крови рождены...
Видите, как это красиво и сильно? Но - я, кажется, тоску на Вас нагнал? Простите! Я оттого так возопил, что очень уж мне жить хочется! Ненасытно хочется жить. Но однако что же такое - жить? Я думаю, что это занятие приятное, вроде танца - неутомимого и бешеного танца. Нужно так танцевать, чтоб всем кругом было весело, и для этого нужно чаще наступать ногой на всякую гадость жизни, на пошлость, чтобы она пищала и чтоб из неё сок брызгал. Но это, кажется, только картинно, а не исполнимо. Как будешь плясать, когда поясница болит?
Перехожу к Н.И. (Тимковскому. – Ред.). На мои отношения к людям жена моя не может влиять, она слишком молода для этого. Ей действительно Н.И. не понравился, ибо он ужасно медленно играет в крокет и был слишком требователен к ней как хозяйке дома. Это, положим, и мне не понравилось, - нельзя же кричать на старуху-тещу, как на прислугу в гостинице. Но - это пустяки. Серьёзно вот что: у Н.И. самолюбие переросло его талант. Он прескверно окружён в Москве, все эти его близкие друзья избаловали его. Затем - он пессимист, а я таковых не люблю, особенно ежели они о своём здоровье излишне заботятся. Затем - он всегда у нас говорил так, точно для него решено - всё и всё - понятно. Не выношу такого отношения к жизни! Есть и ещё многое, свидетельствующее о том, что мы с ним - совсем из разных опер и едва ли друг другу понравимся. И то, что он не отзывался обо мне дурно или сурово, - тоже говорит отнюдь не в его пользу, ибо я - не должен был понравиться ему, если он человек чуткий.
Мне очень неприятно писать Вам так о нём, но иначе я не могу. Скоро я буду в Москве и увижу его непременно. Прошлый раз я не мог успеть зайти к нему, что было бы очень нужно для меня и очень приятно мне. В нём есть крупные достоинства. За них я всегда буду уважать его, а вот полюбить - никогда не полюблю. Сходиться же близко нужно и можно лишь с теми, кого любишь, в противном случае близость - ложь. Ну, а теперь - как Вы живёте? Как поживает супружница, - которой низко и искреннейше кланяюсь, - дети? Что Ярцев? Не написал ли он одно болотце тёмного цвета с удивительно живым отблеском луны на чёрной воде? Хорошее болотце! Напомните ему, что этюд он обещал мне. И если он того своего обещания не исполнит, я, прибыв в Ялту, дачу его великолепную взорву динамитом на воздух. Честное слово!
разорились бы на одну топку. Холодно у нас - до чёртиков. Отопляем квартиру народом. Соберём человек двадцать, они надышат, ну и - тепло. Недавно продал за 2000 р. 3-е издание, но деньги, к сожалению, не мне попали. Я бы им свернул голову. Живо.
До свидания!
А.Пешков