15 августа 1927, Сорренто
Очень обрадован тем, что книги Ваши, наконец, выходят, дорогой С[ергей] Н[иколаевич]. Предвкушаю наслаждение перечитать ещё раз «Печаль полей», вещь, любимую мною. Да и все Ваши книги очень дороги мне; меньше других «Наклонная Елена», хотя я так давно читал её, что плохо помню. И, кажется, небрежно читал. Посылаю Вам берлинское издание «Сорока лет». (книгу "Жизнь Клима Самгина (Сорок лет)" С.Н.Сергеев-Ценский получил с надписью: "Любимому художнику С.Н.Сергееву-Ценскому. М.Горький, 15.VIII.27.Сорренто" – Ред.) Вероятно, «неясность» эта плохо отразится на книге. Ну, ладно!
Хорошо написали Вы о Толстом и о «нас - художниках». Верно. Хотя кнут Христов - в некотором противоречии с сердцем Вашей грустной мысли.
Заметили Вы «Разгром» Фадеева? Неплохо. Интересны Андрей Платонов, Сергей Заяицкий и Олеша, автор повести «Зависть», начало которой напечатано в последней книге «Кр[асной] нови». Очень люблю я наблюдать, как растёт молодёжь, и очень тревожно за неё, конечно.
Тучи, которые поплыли от Вас «в сторону Сорренто», я видел на горизонте, но толка от них - никакого! Одиннадцать часов вечера, а я сижу при открытых дверях на восток, запад, север и - весь в поту. Цикады дребезжат, лунища торчит в небе над горой, осёл ревёт в тоске по воде, должно быть. Вода в цистернах иссякает. Нехорошо. Старожилы, конечно, говорят, что такого лета они не помнят. Удивительно красив был Везувий в безлунные ночи, такой, знаете, огромный жертвенник какому-то дьяволу, и так трогательны белые домики у подножья его - кусочки сахара. А вчера, в канун успенья, по горам над Сорренто, в садах, жгли костры - древний обычай, прощальная жертва Церере, богине плодородия, - красивая картинища. Жгли корни пиний и олив, огонь - пурпурный. Праздновать здесь любят и умеют, работать - тоже. Работают круглый год, нашему мужичку «не сдюжить». Труд на земле, конечно, ручной: не пашут, а перебивают землю мотыгами на метр в глубину.
Завтра и у меня - праздник: внуке - два года.
15.VIII.27. Sorrento.