Между 28 июня и 14 июля [10 и 26 июля], Васильсурск.
Вы меня неверно поняли. Подозревать Вас в ехидстве - я не мог и не подозревал. Вас-то? Не думаю, чтоб Вы умели ехидничать, я же не умею подозревать. Льстить я тоже не умею. Я Вас, батюшка, люблю, люблю очень, горячо, любил, когда ещё не знал, узнав - люблю ещё больше. Мне дорого каждое Ваше слово, и Вашим отношением ко мне - горжусь, будучи уверен, что оно - лучшая мне похвала и самый ценный подарок от судьбы. Вот какие дела-то! А Вы подозреваете меня в ехидстве по Вашему адресу. Бросьте!
Я не доволен собой, потому что знаю - мог бы писать лучше. Фома всё-таки ерунда. Это мне обидно.
В Кучук к Вам приеду (деревня на южном берегу Крыма, в которой у А.П.Чехова был домик. – Ред.), если осенью кончится надзор надо мной (полицейский надзор за М.Горьким был прекращён 18(30) июля 1899 г. – Ред.). Живу в городе Васильсурске, Нижегор. губ. Если б Вы знали, как чудесно здесь! Большая красота - широко, свободно, дышится легко, погода стоит прохладная. Загляните на денёк? Воды в Волге ещё много, и проехали бы Вы прекрасно.
Места у нас - тоже много. Дали бы Вам отдельную комнату, ни детей, ни собак - тишина и покой!
Живёт со мной Тимковский. Тяжеленько с ним - пессимист он великий и мелочной человек. Почему-то все вообще пессимисты очень любят холить и лелеять себя и в этом занятии бывают зело неприятны. На днях приедет Миролюбов. Потом - Поссе.
А кабы Вы приехали - это было б всего лучше.
Извините меня - я направил к Вам в Москву некую Клавдию Грос, «падшую» девицу (см. о ней в письме 94. – Ред. своей жизни, написанную ею. Она - приличная, на языках говорит и вообще девица - славная, хотя и проститутка. Думаю, что Вам она более на пользу, чем мне.
А пока - крепко жму руку Вам.
Всего доброго!
А.Пешков