Первая половина [середина] ноября 1898, Н. Новгород.
Дорогой дяденька!
Сейчас читал Вашу телеграмму и — впал в уныние. В чём дело?
р. и вычитаем из них 100 жалованья.
Я им ответил: хорошо, но я буду ещё писать в «Журнал» и без этого принять Ваши условия не могу. Мне решительно всё равно, где печатать, но в «Журнале» я буду печатать на каких угодно условиях и до поры, пока моё присутствие в нём не окажется лишним, о чём скажете мне Вы.
Понятно это? Ну, вот.
Вы изобразите мне письмом, кто это разорил Вас на такую длинную телеграмму. Я нездоров и не выхожу. Такая идиотская осень в этом году!
Очень хочу иметь Вашу карточку, подумайте об этом. Кто знает, когда мы увидимся и увидимся ли? Затем, через неделю пришлю Вам рассказик — не особенно хороший, может быть, даже плохой. В последнем случае прошу с ним не стесняться.
Нижний, Полевая, 20. Жму лапку. Пришлите карточку-то.