Между 13 и 17 [26 и 30] октября 1901, Н. Новгород.
Голубчик Константин Петрович!
Я знаю, я - не человек, я - источник неприятностей. Говорю это серьёзно. Я чувствую, что, главным образом, талантлив я не столь в литературе, сколько в искусстве раздражать людей.
Вот - Феофанов прислал мне копию Вашего письма к нему, копию его письма к Вам и прилагаемое при сём его письмо ко мне. Он - молодец. Меня ни крошечки не удивит, если он устроит мне года четыре тюремного заключения за покушение ограбить его или пришлёт ко мне императора Вильгельма, а сей воинственный человек по поручению Феофанова оттаскает меня за волосы, разует, разденет и отвезёт Феофанову, в возмещение понесённых им убытков, все мои одёжки. Это возможно, уверяю Вас! Я даже полагаю, что и Вам попадёт на орехи. Серьёзно. И вообще я верую, что отныне этот суровый герр Феофанов не только рассказы переведёт, но и нас с Вами изведёт. Даром что - больной. (см. письмо 157 – Ред.)
А теперь - о деньгах. Да, о них.
Будьте Вы любезны - дайте Александру Ивановичу Ланину (нижегородский врач, знакомый М.Горького – Ред.) 500 р. У него - отчаянное положение в этом смысле. Не помочь ему, человеку, который в свое время так много помогал мне, - нельзя. Невозможно.
Засим: как это случилось - не могу рассказать, ибо длинно очень, а я едва сижу за столом от усталости. Ибо - был Бунин Иван, был Андреев Леонид, Алексеевский Аркадий, и я два дня не видел себя. Но дело в том, что с 1-го октября я состою пайщиком газеты «Нижегородский листок». Мы купили вчетвером - всё хорошие люди - 60 паёв в этой газете, и я должен уплатить за это 2000 р. Факт. Деньги нужны сейчас же. Ей-богу! Я купил 18 п., Гриневицкий 18 п., и ещё двое - по 12. Но это значит, что газета - наша. Рекомендую её. Очень хорошая газета! В ней участвуют лучшие русские беллетристы: Вересаев, Чириков, Бунин, Андреев, Горький и мн.др. Факт! Она вошла в соглашение с пятью поволжскими изданиями - удивительно остроумное соглашение! Скажем: Лев Толстой. Присылает он рассказ в «Нижегор[одский] листок», «Нижег[ородский] листок» его рассказ рассылает ещё в пять газет и назначает день для печати. И вот в воскресенье 32-го числа в шести поволжских газетах печатается один и тот же рассказ - оригинальный! - обыватели поражены удивлением, город иллюминован, князь Шаховской - в ужасе, а Лев Толстой получает 18 к. за строчку! Здорово пущено? Мы не глупее Феофанова. Вы подумайте - как это ловко! У газет - превосходная беллетристика, у обывателей - назидательное чтение, у автора - 18 к.! Цена, которой в журнале не дадут, да-с!
Засим: при «Нижегород[ском] листке» открывается книжный магазин. Самойлов - умирает. Купить его дело - мы не успели, и теперь оно пойдёт с аукциона, ибо у Сам[ойлова] - нет ни души наследников. «Книжный магаз[ин] «Нижегор[одского] листка» - надеется на честь состоять агентом фирм «Знание», «Труд» (издательство Скирмунта С.А. – Ред.) и «Поповой». «Нижегор[одский] лист[ок]» думает, что фирмы «Знание» и «Труд» будут не в убытке, если о каждой вновь вышедшей их книге появится объявление бесплатное, потому что о всех новых книгах, поступающих в магаз[ин] «Ниж[егородского] лист[ка]», будет сообщаться публике.
Будьте добры, К[онстантин] П[етрович], не откажите помочь нам в этом деле и советом, и кредитом, и отдачей агентуры. И - пришлите 2000 р. Ей-богу!
Засим: Иван Бунин предлагает издать его рассказы у «Знания». Рассказов - 31. Прежняя его книжка - «На край света» - разошлась, по его словам. Новая, я полагаю, пойдёт быстрее, ибо теперь Бунина знают больше. Его перевод «Песни о Гайавате» выходит 2-м изданием. С точки зрения литературной - он художник, и не малый - несравненно выше Евгения Николаева (Е.Н.Чириков – Ред.), - хотя у Евг[ения] есть лицо, а у Бунина - туман на этом месте. Я - за издание Бунина «Знанием». Но - все ли беллетристы издаются на одинаковых условиях?
Впрочем - это не моя область. А надо мне - 2000.
Какой я стал деловой человек! Нет, дорогой Вы мой К[онстантин] П[етрович]! Я - ужасно рад! Леонид - прекрасная рожа. Какой он накачал рассказ! ("Стена" – Ред.) Ого-го-о! Чехов говорит ему, что через год ему дадут по 500 р. за лист. Я - ничего не говорю. Но - я знаю, что Андреев - это есть настоящий литератор, обладающий не только талантом - как я - но и умом - качеством, коего я от природы лишён. Л.Андреев - это очень много! Вы увидите. А что газета теперь моя и Гриневицкого - это великолепно. Это - очень хорошо! Вы увидите. Я буду в ней немножко писать, и очень многие другие тоже - немножко. А магазин - это питательная ветвь. Нам нужны только шкафы, и - всё! А помещение - бесплатно, ибо оно при редакции. А приказчик — один, ибо торгуют книгами - жена Гриневицкого и её сестра, обе дело это знающие! И потому - ура!
Дальше - альманах. В нём участвуют: Чириков, Андреев, Бунин, Телешов, я, Чехов, Вересаев, Полнер, Поссе и ещё несколько личностей. Он должен выйти в свет в январе. Размер - около 20 л. Цена 1 р. 50. (сборник "Книга рассказов и стихотворений", вышел в свет в 1902 г в Москве – Ред.
Боже мой, как хотелось бы видеть Вас и говорить с Вами. Я чувствую, что Вы, читая всё это, качаете головой и вообще - не одобряете. А я - не умею говорить серьёзно о деле, т.е. - писать серьёзно не умею. Мне всё кажется, что это не я пишу. А говорить - я могу, и очень убедительно. Иногда, ночью, я начинаю говорить сам с собой и - знаете? - ужасно ловко выходит! Серьёзно.
Вы знаете: я напишу цикл драм. Это - факт. Одну - быт интеллигенции. Куча людей без идеалов, и вдруг! - среди них один - с идеалом! Злоба, треск, вой, грохот. Другую - городской, полуинтеллигентный - рабочий - пролетариат. Совершенно нецензурная вещь. Третью - деревня. Эта и удастся и пойдёт. Понимаете: сектант-мистик, сектант-рационалист, деревня - косная, деревня - грамотная, мышьяк, снохач, кулак, зверство, тьма, и в ней - огненные искры стремления к новой жизни. Ещё одну: босяки. Татарин, еврей, актёр, хозяйка ночлежного дома, воры, сыщик, проститутки. Это будет страшно. У меня уже готовы планы, я вижу - лица, фигуры, слышу голоса, речи, мотивы действий - ясны, всё ясно! Жаль - у меня две руки и одна голова. В этой голове всё путается, в ней - шумит, как на ярмарке, порою вкатывается в один клубок, скипается в одну бесформенную груду, становится мне тогда тошно, досадно, сердце давит мысль о том, что не успеешь, а я хочу успеть. Здоровая, славная штука - жизнь! Вы чувствуете это?
Страшно хочу, чтоб Вы скорее прочитали пьесу ("Мещане" – Ред.
Ужасно, страстно хочется говорить с Вами, видеть Вас! Чёрт бы их побрал, все дела Ваши, т.е. - мои! Они Вам - якорь на шее, но Вы не хотите сказать этого мне, Вы слишком великодушны. И это - нехорошо, знаете! Обнимаю Вас, очень!
Пожалуйста, дайте Ал[ександру] Иван[овичу] (Ланину – Ред.