Горький -- Грузенбергу
[Капри. 10/23 октября 1910 г.]
Дорогой Оскар Осипович!
На письмо Ваше ответил Константин Петрович - я уверен, что его подробный ответ облегчил Вашу задачу1. Лично я в этом деле совершенный истукан, договора - не знаю, о том, что Протопоповы должны мне, осведомился год тому назад, писал им вполне корректно о необходимости уплатить деньги, а они, культурные люди, относились к моим посланиям небрежно и невежливо, как Вы видите из переписки. Говорю все это того ради, чтобы Вам было ясно: инициатором договора с Протопоповыми и человеком, знающим дело в подробностях, является Константин Петрович - ему и книги в руки; разумеется - я вполне согласен с его письмом.
Воротился я из поездки вчера2, сейчас же подписал доверенность, теперь она странствует по инстанциям, на днях Вы ее получите3.
И это все, что я могу сказать по делу.
А теперь позвольте мне принести Вам мою искреннейшую благодарность за Ваше доброе отношение ко мне, - я его очень высоко ценю, и оно меня искренно трогает.
Вы спрашиваете, почему я не пишу Вам о себе, о своих настроениях? Причин по крайней мере три: как я мог знать, что мои "переживания" интересны Вам? Я не умею говорить и писать о себе без того, чтобы после каждой фразы не подумать - это не так сказано, не так написано. И наконец,-- у меня просто нет времени заниматься своей персоной, да и не считаю я себя вправе занимать внимание других,-- а тем более такого работника, как Вы,-- своими личными делами.
Живу я - интересно; мне кажется, что интересно жить - моя привычка, привычка, самою природой данная мне. Вижу много чудесных людей, часто увлекаюсь ими, иногда наступают разочарования - тоскую и - снова увлекаюсь, как женщина. Все больше и больше люблю Италию - страну великих людей, прекрасных сказок, страшных легенд, землю праздничную, благодатную, добрую к людям, люблю ее с тоской, с завистью и верю, что она медленно, но неуклонно шествует к новому Возрождению. Вот - только что был во Флоренции, Пизе, Лукке, Сиене и маленьких городах Тосканы,-- благоговейно восхищался богатствами прошлого и, наблюдая дружную работу настоящего, думал о родных Кологривах, Арзамасах, о Пошехонье и других городах несчастной, ленивой, шаткой родины4.
Вы пишете: "Мне кажется, вам стало скучно". Жить - не скучно, но - невыносимо тягостно думать о России, читать русские газеты, журналы, книги, безумно больно и обидно видеть, как мои духовно нищие соотечественники рядятся в яркие отрепья чужих слов, чужих идей, стараясь прикрыть свою печальную бедность, свое духовное уродство, свое бессилие и жалобную слабость духа. Четыре года длится маскарад побежденных5, четыре года недобитые люди, скрывая друг от друга свои раны и боли, притворяются веселыми людьми и, скрывая опухоли от пощечин,, без числа полученных ими, надувают щеки и - свистят, вот-де какие мы веселые, вот какие беззаботные! Видеть это - тяжко до бешенства. Но, разумеется, я знаю, что не все плохо, скажу даже, что я знаю это, как мне кажется, лучше многих, живущих на родине. Самообман? Нет, Оскар Осипович, обильная корреспонденция из всех щелей и ям России.
Я глубоко благодарен Вам за предложение Ваше похлопотать о моем возвращении6, я уверен, что Вам это несомненно удалось бы, но - не надо! Мне полезно побыть здесь, мне надо многому учиться, и я понемножку учусь. У меня более трех тысяч книг, я читаю восемь газет, все журналы7 и не чувствую себя оторванным от родины. Около меня - хорошие люди, мое уважение к человеку не падает, а растет, принимая все более ясные формы.
Нет, в Россию мне рано возвращаться. А если бы я этого хотел или если бы считал нужным для чего-нибудь,-- я вернулся бы - в Иркутск, Архангельск, в тюрьму, если это угодно жалчайшему и бездарнейшему из правительств европейских8.
и пороха у меня хватит надолго, пусть могильщики зарывают меня живьем в землю, я все-таки до последнего дня буду говорить то, что считаю нужным. И, наконец, важно не то, как относятся люди ко мне, а только то, как я отношусь к людям.
Добрая и милая мысль хлопотать о моем возвращении в Россию внушена вам, вероятно, странной газетной заметкой9"шагах к возврату в Россию". Это - выдумка, я, само собою разумеется, никаких "шагов" не предпринимал.
Затем, дорогой Оскар Осипович, желаю вам всего лучшего, желаю" доброго здоровья, бодрости душевной и еще раз - спасибо вам!
Сердечно приветствую Розу Гавриловну1011.
М[ария] Ф[едоровна] и К[онстантин] П[етрович] просят поклониться вам, что и делаю с удовольствием.
Будьте здоровы!
А. Пешков
Примечания
"Добрая и милая мысль хлопотать о моем возвращении..." - написано от руки, подпись - автограф. По сохранившемуся черновику (АГ), с которого печаталась машинопись, исправлены опечатки: на с. 1010 в строке 49 печатается: "я все-таки" вместо "я все"; в строке 51 вставлено пропущенное местоимение "то".
Датируется по содержанию и по фразе: "Воротился я из поездки вчера"; Горький возвратился из поездки по городам Италии 9 октября 1910 г. См.: Дн. Пятницкого.
"18-го октября" - по всей вероятности, дата получения письма. В кн. Грузенберга "Очерки и речи" (С. 230--232) ошибочно датировано 1913 г.
1 Письмо Грузенберга не разыскано. Было написано, видимо, в самом конце сентября 1910 г. ст. ст. Ср. помету Пятницкого в "Книге записи корреспонденции" от 4/17 октября: "Приходят письма от Груз[енберга] и Сем[ена] П[авловича] о предложении Вс. Прот[опопова]". Ввиду отсутствия на Капри Горького, ответ был написан Пятницким 5/18 октября 1910 г. Отводя довод Протопоповых о том, что они отвечают за выданную им ассигновку только книгами, находящимися на складе "Знания", Пятницкий разъяснял Грузенбергу: "Т-во было, в сущности, союзом самостоятельных издателей. Каждый получал ассигновку из кассы и отвечал за нее не только изданными книгами, но и всем имуществом. Если моя книга приносила убыток, он не касался кассы; я обязан был принять его на себя; я должен был вернуть ассигновку полностью, покрывши недочет из личных средств <...> прибыль по удачным книгам точно так же поступала не в кассу, а в личное распоряжение товарища-издателя" (АГ). Затем Пятницкий переходил к разбору предложения, которое сделал Вс. Протопопов, заявив, что согласен уплатить свой долг, если ему будут выданы его книги. Основываясь на установлениях т-ва, Пятницкий цитирует один из параграфов: "Книги считаются собственностью г. г. Протопоповых, но продаются исключительно "Знание". Во всяком случае,-- утверждает он далее,-- при выдаче книг должен быть выполнен ряд условий: 1) предварительная уплата всего долга, 2) снятие знаков фирмы "Знание" с обложек и титулов книг, 3) внесение определенной платы за весь период хранения книг.
Словом, на книги г. г. Протопоповых падает некоторая доля расходов конторы и склада <...> Если г. г. Протопоповы потребуют больших уступок, нужно прекратить разговор о выдаче книг" (Там же). Сумма долга исчисляется Пятницким следующим образом:
"1) невозвращенный остаток ассигновки; 2) 4% на суммы, которыми пользовались на основании договора; 3) обычный процент на суммы, которыми пользовались вопреки договору - <...> 6% <...> Нужно прибавить к долгу сумму гонорара [адвокату]" (Там же).
Одновременно написав п. С. П. Боголюбову, Пятницкий излагал его краткое содержание в "Книге записи корреспонденции": "3 пропуска в условиях Вс. Пр[отопопова]: 1) гонорар адвок[ату] 2) 6% за 1903--1907 3) проц[енты] в пользу склада".
"Вчера получил письмо К. П. Пятницкого. Он указывает, что я должен доставить Вам сведения о переборе по ассигновкам г. г. Протопоповых за 1903--1907 гг.
Контора ставила в счет каждого из них ежегодно %% только с ассигновки, на основании договора и дополнений к нему. О начислении % % на переборы ни в договоре, ни в дополнениях к ним ничего не говорится. Прилагаю:
1) счет В. Д. Протопопова на 1 окт. 1910 г.;
3) сведения о переборах по ассигновке Д. Д. Протопопова (счет послан Вам раньше)" (АГ).
2 С 18 сентября /1 октября по 9/22 октября Горький путешествовал по Италии (ЛЖТ. Вып. 2. С. 150 и 153).
3 "Книге записи корреспонденции" Пятницкий помечал 16/29 октября 1910 г.: "Грузенбергу: 1) Полная довер[енность] А. М. 2) Препровод[ительное] письмо от меня" (АГ). В конце октября (первой половине ноября) Горький сообщил Е. П. Пешковой: "Наконец мне удалось послать доверенность Грузенбергу и - дело с Протопоповыми начато" (Арх. Г. Т. IX. С. 104).
4 "Хорошо здесь! И - скажу не хвастаясь, - я здесь любим, меня везде встречают как своего [рабочие и дворяне], с чувством, которое я едва ли заслужил. Я не знаю страны более демократической, чем Италия, и не представляю демократизма более культурного и благородного, чем здесь" (АГ).
5 Горький имеет в виду отражение в литературе и искусстве политической реакции после подавления революции 1905--1907 гг.
6 В воспоминаниях Грузенберг рассказывает: "Я находил, что затянувшееся вследствие обострения туберкулеза пребывание Горького за границею тяжело отражается на его заслуженной репутации. Уехать надолго - развязать злопыхательство. Затем и другое, еще более важное. Художнику слова нельзя долго оставаться вне родины: как бы ни был велик запас его сведений и впечатлений о родной стране, они никогда не заменят трения друг о друга боками. Я настойчиво стал звать его домой. Сначала Горький как будто согласился со мной <...> Совершенно неожиданно получаю от него через два месяца письмо о том, что он перерешил" (АГ). Грузенберг ошибся в хронологии писем Горького, считая п. 21 более ранним, чем настоящее.
7 "Современный мир", "Русское богатство", "Русскую мысль", "Вестник Европы", "Сатирикон", "Будильник", "Золотое руно", "Весы", "Речь", "Новое время", "Русское слово" (с журн. "Искры"), "Раннее утро", "Всеобщую газету" Брокгауза и Ефрона (Там же). Впоследствии список пополнялся новыми просьбами.
8 "бездарнейшему и дикому. Поездка Столыпина - господи, что это за глупейший фарс!"
9 Может быть, имеется в виду ст. С. Мамонтова "У Горького на Капри", в которой утверждается: "Когда Горький говорит о России, в его грубом басе звучат удивительно нежные нотки. Видно, что Капри, несмотря на свою райскую прелесть, - все-таки клетка, которая не может заменить писателю далекой родины". Далее в статье говорится, что Горький "в конце концов сам с усмешкой заявил, что постепенно становится чуть ли не националистом" (Русское слово. 1909. No 117. 24 мая).
10 Жена О. О. Грузенберга.
11 Софья Оскаровна Грузенберг, в замужестве Прегель (1892--1932).