25 или 26 сентября [8 или 9 октября] 1901, Н.-Новгород.
Дорогой мой Антон Павлович!
Если б я раньше знал, что Вы в Москве! Я попросил бы Вас, не можете ли Вы приехать сюда, на денёк? Ужасно хочется видеть Вас, и к тому же драму ["Мещане"] я кончил, хотелось бы, чтоб Вы послушали её. В пятницу ко мне хотел приехать Немирович[-Данченко], если б и Вы могли!
Ну, драма вышла крикливой, суетливой, и, кажется, пустой, скучной. Очень не нравится она мне. Непременно зимой же буду писать другую. А эта не удастся - десять напишу, но добьюсь, чего хочу! Чтобы стройно и красиво было, как музыка.
Очень захватила меня эта форма письма. Сколько злился я, сколько порвал бумаги. И хоть ясно вижу теперь, что всё это - зря, однако буду писать ещё. Конца "Троих" - не имею. Разгром "Жизни" был так свиреп, что не осталось даже листочков, и я должен был просить типографию, в которой печатался журнал, чтобы мне прислали хоть один оттиск. Прислали - цензурный, весь в помарках. Я отправил его "Знанию".
[Повесть] "Трое" уже напечатана, в октябре поступит в продажу. Напишу, чтобы немедля прислали Вам.
Я подал прошение м[инистру] в[нутренних] д[ел], чтобы он отпустил меня в Ялту, до весны. И вместе с тем заявил местным властям, что до получения от министра ответа - из Нижнего я никуда не поеду и что, если им угодно - пусть отправляют этапным порядком в Арзамас. Пока что - вняли и не трогают.
Думаю однако, что если министр в Ялту не пустит, то они стесняться не станут, и я пройдусь до Арзамаса пешком. Ничего не имею против.
парень!
Как Вы здоровы? Поглядел бы на Вас! Очень хочется.
Питаю надежду, что скоро увидимся в Ялте. Если б Вы заглянули сюда! И зову Вас, и - боюсь звать. Ибо, во-первых - дорога утомит Вас, пожалуй, а во-вторых - противное впечатление должна произвести на Вас обстановка, в которой я живу. Шумно, бестолково. А всё-таки, может, приедете с Немировичем? Обрадовали бы - страшно!
А.Пешк[ов]