[До 6 сентября 1911 г.]
Дорогой Виктор Сергеевич!
Сочинение Винниченка почти талантливо - если принять за талант трудолюбие, с коим он собрал всю грязь и мерзость жизни, дабы бросить ими в лица вчерашних "святых и героев", ныне, как оказалось повинных в самых гнуснейших грехах мира. О русской интеллигенции так обвинительно не говорили ни Маркевич, ни Клюшников, ни Крестовский, и даже сам Дьяков-Незлобин - милосерднее Винниченка.
В сущности старые реакционные писатели, говоря о революционерах, всегда говорили одно и то же:
- Царь! Помни про афинян.
Они отмечали в революционере - динамику, они его боялись и пугали им.
- Так вот за кем мы шли? - скажет русская демократия о революционерах накануне новой революции, в которой они снова хотят работать. Хороша будет революция эта, если во главе ее встанут садисты и мазохисты Винниченка!
- Так вот кого мы боялись, вот они каковы эти строители новой жизни? - торжествуя скажет всероссийская сволочь, прочитав Винниченково сочинение.
Мери - несомненно садистка: распутничает, чтобы мучать мужа; он - мазохист: кротко наслаждается унижением своего человечьего достоинства, явно невежествен и глуп: ему следовало бы, как этого требует естественное чувство жалости к больной, утопающей в грязи женщине, связать и отправить ее в психиатрическую лечебницу. Вообще - Александр самая скверная литературная выдумка из всех известных мне, включая Платона Каратаева, Ивана Ланде и других уродов.
Фома - это уже не выдумка, а нечто кошмарное, особенно там, где он понуждает свою жену ночевать за 10/т. руб. с лакеем полячком. (Кстати: в романе два поляка и оба - мерзавцы, это характерно для нации или для автора?) Жена - конечно - бывшая революционерка и - конечно - живет на содержании у жандарма ("чистое искусство" всегда объективно). Хорош он также, когда уговаривает Гломбииского за пятьсот франков развратить Таню и - тоже за 500 - разрывает картину карикатурного дурака Аркадия.
Не менее этих монстров отвратительна Таня, особенно на стр. 180-ой, 261, 469--72-ой; впрочем, в этом неумном сочинении нет ни одного здорового человека, причем автор, по невежеству своему, постоянно соединяет садизм с мазохизмом - получается нечто невероятное, как Фома, Таня, Мери, Стамескин...
Общее впечатление повести таково: нет на свете людей извращеннее, распутнее, бессовестнее и глупее, чем русские революционеры.
Их любимые занятия: проживание на краденные деньги, ложь, сплетня, насилие над девицами, игра в карты (проигрывают даже "Капитал", а "Исторические письма" - давно проиграны!), проституция, провокатура, публичные драки и скандалы. Совершая все это, они утомленно говорят друг другу - "ах, как тяжела жизнь!" Уж если так рисует их свой же революционер, очевидно черносотенцы свирепо правы, притом - они гуманнее г. Винниченко и, пожалуй, я, читатель, поверю им скорее, чем ему.
Технически - сочинение слабо: мелодраматично, изобилует повторениями и скучно - все герои говорят одним и тем же языком, книжно и скверно. Много пущено публицистики, каррикатуры и самомоднейших мнений, не прожеванных автором.
Первая глава - не нужна, в виду эпизодичности Аркадия и Адольфа. Речь Кистякова, концерт-бал с дракой - лишние. Умирающий поэт - ни с чем и ни с кем не связан, похороны написаны холодно, внешне и плохо.
На 362-ой стр. написана статья, неоднократно печатавшаяся в лучшем стиле. Еще Тургенев учил, что стыдно писать: "Правда? - присел он". "Да, - опустилась Феня". "Улыбка носа" - явление мне неизвестное. "Маленький" в желудке голодного мужчины - очень смешно, особенно там, где "маленький сосет свои холодные лапы". Это - вранье, автору незнакомы ощущения голода.
Автор слишком любит "низ живота", где у него квартируют наисильнейшие и наиболее роковые чувства.
"Жесткость без костей" - очень тонкая вещь, должно быть, но обнаруживает путаницу в голове автора и незнакомство его с духом и музыкой языка. Этого - всюду излишек.
"Как-то", "каким-то", "какой-то", - слова пустые. Или ты знаешь как и какой или не какай, молчи.
"Усталость была _какая-то печальная" - вы представляете себе _какую-то веселую усталость?
"Сволочи мы, - печально _почему-то подумал он". Странный парень - почему бы ему печалиться?
Эти перлы - на каждой странице.
Вообще со всех точек зрения - сочиненьице дрянное.
Вы, может быть, сделали бы доброе дело, посоветовав автору прочитать "Марево", "Панургово стадо", "Чад жизни", "Кружковщину - наши лучшие люди, гордость нации" - Незлобина-Дьякова, "Что делали в романе "Что делать"" Цитовича, "Нигилистов" Циона; пусть он, невежда, посмотрит куда попал со своим злопыхательством. Он увидит в этих книгах, что вся грязь, какую можно собрать и бросить в лицо и в сердце замученной русской интеллигенции - уже собрана и брошена, не хуже, чем он делает это.
"послужить правде", но я знаю также и о том, что некоторые услужающие опаснее врагов.
И не могу не думать, что в его стремлении услужить слишком много злопыхательства сознательного. Он не свидетель, а - судья! Неправедный, при этом и, должно быть, больной, что ли?
Рукопись еще у меня ибо Пятницкого на о. Капри нет.
Будьте здоровы.
Всего лучшего.
А. Пешков
Примечания
Письмо на четырех страницах простой писчей бумаги, напечатанное на машинке и правленное рукой М. Горького. Начало письма - обращение: "Дорогой Виктор Сергеевич!" - вписано М. Горьким от руки. Конец третьей страницы и четвертая страница дополнены М. Горьким от руки со слов: "Рукопись еще у меня..." и до конца. В тексте письма сделаны подчеркивания карандашом и снабжены вопросами некоторые слова и выражения, видимо сделанные Миролюбовым, так как исправления машинного текста были сделаны М. Горьким чернилами. - Датируется на основании письма Миролюбова М. Горькому 6 сентября 1911 г. Письмо Горького по машинописной копии, сохранившейся в Архиве А. М. Горького, и без приписок рукою М. Горького было опубликовано как письмо к неизвестному в сборнике: М. Горький. Материалы и исследования, т. I. Изд. Академии Наук СССР, Л., 1934, стр. 338--341. Печатаем его здесь вторично и полностью. В письме от 26 августа 1911 г. Миролюбов писал М. Горькому: "Послал Вам рукопись Винниченко. Напишите мне принимаете ли Вы ее". 6 сентября Миролюбов еще раз напоминал М. Горькому: "Имейте в виду, что Винниченко разрешил мне делать исправления, и не прочь, как я полагаю, будет внести изменения, раз ему будет доказана резонность их". Присланная рукопись - роман В. Винниченко "На весах жизни", на которую М. Горький в этом письме дал развернутую рецензию. Роман был напечатан позднее в сборнике "Земля", No 9, М., 1912.
Владимир Кириллович (р. 1880), украинский писатель-политик. В литературной своей деятельности в ранний период (до 1906 г.) создал обширный ряд произведений с революционной направленностью. В произведениях же второго периода (годы реакции) Винниченко уделял преимущественное внимание переоценке моральных и социальных качеств украинской мелкобуржуазной интеллигенции, отвернувшейся от революции и охваченной упадочническими настроениями эпохи реакции. К числу этих произведений относится я рецензируемая М. Горьким повесть. - После Октябрьской революции Винниченко стал врагом советской власти.
Маркевич, Болеслав Михайлович (1822--1884), автор многочисленных романов, проникнутых ярко реакционными течениями. Ему принадлежит драма "Чад жизни", впервые напечатанная в приложении к черносотенной газете "Гражданин", 1884.
Клюшников, "Марево" (М., 1873).
Крестовский, Всеволод Владимирович (1840--1895), в своем реакционном романе "Панургово стадо" дал ряд злостных портретов русских "нигилистов" и польских революционеров-националистов.
Незлобин "Кружковщина. Наши лучшие люди - гордость нации" (Одесса, 1879).
Иван Ланде -- персонаж из рассказа "Смерть Ланде" М. Арцыбашева.
"Исторические письма" -- сочинение Петра Лавровича Лаврова (Миртова) (1823--1900), виднейшего теоретика народничества.
Петр Павлович (1844--1913) - правовед, автор ряда памфлетов против передовых деятелей в нашей литературе в конце 70-х годов XIX в., среди них - "Что делали в романе "Что делать?"". Одесса, 1879 (Хрестоматия "Нового слова").
Илья Фаддеевич (1842--1912) - физиолог и реакционный публицист. М. Горький имеет в виду его роман "Нигилисты и нигилизм", напечатанный в "Русском вестнике", 1886, NoNo 5--7.