М. ГОРЬКИЙ - Д. ОВСЯНИКО-КУЛИКОВСКОМУ
[16 декабря н. ст. 1911 г.]
Многоуважаемый Дмитрий Николаевич!
Вчера, - 15--XII, - получил "Вестник Воспитания", где Ваши статьи, посвященные моей литературной работе, - неодолимо захотелось сказать Вам искреннее спасибо за Ваше серьезное отношение к моему труду, поделиться с Вами тою радостью, теми мыслями, которые вынес я из Ваших статей.
лет литературной деятельности я испытал чувство глубокого нравственного удовлетворения, читая Ваши поучительные и как нельзя более, современные статьи.
Объяснюсь, дабы Вы не подумали, что я говорю любезности, что эти заявления вызваны радостью автора, которого хвалит критик, - нет, моя радость вызвана иными, более объективными причинами.
На стр. 22--24-й 6-й книги впервые в русской литературе дана удивительно точная и глубокая характеристика "тоски" - таинственного свойства русской души, которым у нас принято хвастаться, которое и я, в свою пору, считал началом творческим, но которая, в существе своем, есть ничто иное, как _национальная_ _болезнь_ _духа, превосходно описанная Вами на 12-й стр. той же книги - болезнь Ярославцева.
Впервые, говорю я, мною встречено в столь резкой и точней форме это печальное, но давно уже необходимое и удивительно своевременное указание на органическую склонность великорусса к восточному пассивизму, который, в смешении с прославленной "широтой русской души" - вернее - с бесформенностью, хаотичностью этой души, - дает столь характерный для нас "ухарский нигилизм", всегда - пагубный, особенно губительный в наше строгое время.
Именно здесь, дорогой Дмитрий Николаевич, лежит - как я уверен - основы таких болезненных и уродливых явлений, каковы Карамазовщина и Каратаевщина...
"лишние люди", богомолы, бродяги, а также интеллигентское "беспокойство, охота к перемене мест" и на земле, и в области идей.
Именно отсюда, из "неумения и бессилия личности бороться за свое и общее дело, за лучшее будущее в _недрах_ _самого_ _общества" вытекает - на мой взгляд - объяснение таких явлений, как наш мужицкий анархизм, выразившийся в бегунстве, нетовщине, мужицкий пессимизм, выраженный бегством в леса и пустыни, самосожжением, историею на Терновских плавнях и вообще историей северной Руси, всегда, как нам известно, хранившей в себе тенденцию "разбрестись розно".
"Моя идея - угол", - многократно говорил Ф. Достоевский, злой гений культурной России, человек, с наибольшей силой и ясностью изобразивший духовные болезни, привитые нам от монгола, увечья, нанесенные нашей душе мучительной московской историей.
Поставить верный диагноз не безнадежно больному - значит на половину одолеть болезнь. Мне думается Дмитрий Николаевич, что Вами поставлен диагноз национальной болезни русского человека и что с этой новой, плодотворной, национально важной точки зрения, следовало бы пересмотреть всю историю русской мысли, литературы, общественности. Отсюда глядя, мы поняли бы, наконец, почему у нас люди постоянно мечутся от социального фанатизма, зачеркивающего личность, к пассивному анархизму, совершенно отрицающему общество.
Неописуемо важны эти Ваши мысли именно теперь, когда в России главенствующее ее племя постепенно поддается внушениям зоологического национализма, когда внутренно расшатанное и усталое культурное общество видимо не в силах противоборствовать возрождению азиатски деспотических идей и проповедь порабощения племен, в состав империи входящих, не встречает в литературе и душе общества достаточно обоснованного, энергичного и необходимого отпора.
"Запросы Жизни" и сегодня, прочитав Ваши статьи, был, повторяю, глубоко взволнован совпадением моих мыслей с Вашими. Поблагодарю Вас еще и за то, что Вы с достаточной ясностью отметили мое давнее и постоянное стремление проповедовать действенное, активное отношение к жизни - эту проповедь я считаю национально необходимой, единственно спасительной.
Знаете, что еще можно сказать Вам? Вы, южане, очевидна более зорки, чем люди северной России: о русском мужике написаны и пишутся целые сотни книг, а исчерпывающий очерк души русского мужика, исторически верный тип его дал В. Г. Короленко.
Надеюсь, Вы, Дмитрий Николаевич, не подумаете, что все сказанное, сказано в каких либо иных целях, кроме желания поделиться с Вами теми соображениями, которые с особенной силою взволнованы Вашею работою и которыми давно болит душа моя.
Как хотелось бы познакомиться с Вами лично и поговорить о том, что так важно, своевременно и может иметь прекрасные результаты не для нас одних. Не заглянете ли Вы на этот милый камень среди моря? Как хорошо было бы!
Всею душой желаю вам доброго здоровья, бодрости духа, крепко жму руку
Примечания
Письмо - машинопись на трех страницах почтовой бумаги большого формата. Последняя фраза и подпись рукою М. Горького. Печатается в выдержках.
.., маленькую заметку на эту тему в "Запросы жизни"... - М. Горький говорит о статье "Издалека", напечатанной в "Запросах жизни", 1911, No 11, 16 декабря и имеющий дату: Capri. 15. XII. В этой статье М. Горький освещает текущий политический момент, говорит о необходимости единения литераторов, ученых, о всероссийской демократии, о задаче литературы, о знакомстве с национальными культурами.
-- M. Горький имеет в виду образ Тюлина в рассказе "Река играет", о котором он неоднократно писал в статьях и письмах. В этом образе М. Горький усмотрел огромную правду, сказанную Короленко о русском народе, о его дремлющей до времени силе; эта сила незаметна в обычное время, но она просыпается и мощно дает себя знать в моменты опасности, кризиса, перелома. М. Горький писал еще в 1899 г. в письме к И. Репину: "Я верю в национальность русского характера и считаю, например, Тюлина у Короленко выражением национального русского характера. Тюлин на Ветлуге - тот же Минин в истории. Явился, сделал подвиг и исчез, пропал, уснул" (Минувшие дни. 1928, No 4, стр. 15). В письме к Короленко от 24 июля 1913 г. М. Горький сообщал о реферате, который он читал для рабочих. Темой реферата была роль Тюлина в русской истории: "У меня вышло так, что и Минин, и Болотин, и Пугачев - все Тюлины!" (30 дней, 1931, No 6, стр. 91).