Сентябрь, до 13, 1935, Москва
Здравствуйте, Иван Васильевич, старый товарищ!
Я очень хорошо помню Вас, красивый Вы тогда были парень, сильный, но - невесёлый, задумчивый такой и часто жаловались, что жить скучно. Предлагали Вам - я и сцепщик, забыл его мудрёную фамилию - учиться грамоте, но это дело не пошло. Вы сказали что-то вроде того, что-де "и без грамоты - тошно". А всё-таки, когда мы читали книги под пятым фонарём у пакгауза, Вы слушали внимательно.
Помню и случай с кулём подсолнухов. Дело прошлое: я мог бы отнять куль, но казачата пристыдили меня: дескать, ты не собака чужое добро стеречь и за пустяки людей к жандарму тащить. Я отдал им куль, - только бы убирались скорее. Всё помню: и беседы наши в час смены, и как сцепщик обличал воровство начальника станции, и как по ночам приходили "жолнёрки" из станицы.
Только одну шутку сыграла со мной память: я Вас перенёс из Добринки на Крутую Волго-Донской ветки, - это часто бывает, что я перемещаю людей произвольно, как бы вставляя их в ту обстановку, кот[орая] кажется мне наиболее подходящей их характерам. (недоразумение было вызвано тем обстоятельством, что на присланной Горькому фотографии рабочих и служащих ст. Крутая был снят и Черногоров. (см. письмо 1115). Но Черногоров после Добринки работал сторожем на ст. Крутая, куда он попал уже после отъезда Горького. – Ред.).
Будьте здоровы, Иван Васильевич!