Горький М. - Груздеву И.А. (10 апреля 1933, Сорренто)

И. А. ГРУЗДЕВУ

10 апреля 1933, Сорренто

Дорогой Илья Александрович,

возвращаю рукописи. С Вашим распределением их - согласен. Книжку, мне кажется, следует титуловать: «Статьи о литературной технике».

"О прозе" – Ред.). Мне кажется, что её можно бы поместить 12-й, а «Беседу с ударниками» - «изъять». Как Вы думаете? Она будет напечатана в альманахе «Год 16-й», который что-то не удаётся.

Предисловие к переписке Заломова со школьниками может отлично написать В.А.Десницкий, он Заломова - знал, перепиской его - заинтересован, из прилагаемой копии моего письма Десницкому Вы увидите, что я его прошу написать предисловие.

Вашим согласием работать для серии «Жизнь замечательных людей» весьма обрадован. Сроками - не стесняйтесь, торопить не будем. О Писареве в связи с эпохой - может выйти очень интересно. «Эпоха» освещена достаточно ярко. Вам знакома книжка В.И.Дмитриевой «Так было»? Легковесно написана, но есть ценные бытовые детали. Напр., стр.157 и 172 о страхе рабочих пред Халтуриным.

«Гейне» - лучшая работа из десятка забракованных мною. Пишут - ужасно как в смысле литературной, так и в смысле социальной грамотности.

Рассказ «У моря» - занимал, вероятно, листа два. Редакция «Р[усского] б[огатства]» не возвратила мне его. В.Г.Короленко отнесся к нему тоже суховато. Якубович говорил мне в 901 или 2-м годах, что он нашёл рукопись мою, читал её и ему рассказ понравился, но что в нём слишком явно и даже резко выражено моё предпочтение «босяков» - крестьянам. Обещал возвратить рукопись мне, но забыл сделать это, а я - не напоминал.

В 15 г. или 16? я нашёл несколько черновых страничек этого рассказа, из них получился - «Весельчак». Баринов - один из «действующих лиц» рассказа. В нём я изобразил изумительно противную семью ловцов Кадочкиных, крестьян Сергачского уезда, Нижегород. губ. Во главе семьи - хромой старик 83 лет, ханжа и деспот; он гордился тем, что «мы, Кадочкины, ловцы здесь от годов матушки царицы Елисаветы». Он уже лет 10 не работал, но ежегодно «спускался» на Каспий, с ним - четверо сыновей, все - великаны, силачи и до идиотизма запуганы отцом; три снохи, дочь-вдова с откушенным кончиком языка и мятой, почти непонятной речью, двое внучат и внучка лет 20-ти, полуидиотка, совершенно лишённая чувства стыда. Старик «спускался» потому, что «Исус Христос со апостолами `у моря жил», а теперь «вера пошатнулась» и живут у морей «черномазые персюки, калмыки да проклятые махмудки-чечня». Инородцев он ненавидел, всегда плевал вслед им, и вся его семья не допускала инородцев в свою артель. Меня старичок тоже возненавидел зверски. Он был сектант, вроде «пашковца», по воскресеньям заставлял всех своих петь какую-то унылую дичь. На «заводе» у него были поклонники, человек 20. Баринов, лентяй, любитель дарового хлеба, - тоже «примостился» к нему, но скоро был «разоблачён» и позорно изгнан прочь.

О старике можно бы много сказать. Я так хорошо помню его, что мог бы сейчас написать рассказ о нём и его семье. Старший сын - точная копия отца, даже говорил гнусаво, нараспев и бородищу гладил двумя пальцами, как отец. А один из сыновей - иезуит, шпион, доносчик. Бабы- -снохи - все красавицы, все суровые, «замоленные» до отупения. Казалось мне, что каждый из этой семьи боится другого, точно каждый совершил преступление, и что, если б не общий всем страх пред стариком, - они брызнули бы во все стороны так далеко друг от друга, чтоб никогда уже не встретиться.

книга К.С. Петрова-Водкина (1878 - 1939) "Пространство Эвклида". Л., 1932 – Ред.

А. П.