КАРТИНЫ К ИНСЦЕНИРОВКЕ П.С.СУХОТИНА «В ЛЮДЯХ»
ПЕРВАЯ КАРТИНА
Д е с я т к а п о л т о р а г р у з ч и к о в, большинство - спит. Г р о х а л о чинит подушку, в руке - шило, дратва, рядом с ним – м о л о д о й п а р е н ь негромко играет на гармошке, повыше их – С е р г е й.
Г р о х а л о. Брось, надоел.
П а р е н ь. Не любишь музыку-то?
Г р о х а л о. Весёлую - люблю.
П а р е н ь. Весёлая, она - трудная.
С е р г е й. Чем - трудная?
П а р е н ь. Быстроты требует.
С е р г е й (передразнил). Быстроты требует!
П а р е н ь. Чего дразнишься?
С е р г е й. Не люблю вот эдаких кислых чертей.
П а р е н ь. Мы - не черти, а крестьяне, значит - хри-стияне, да-а!
С е р г е й (дразнит). Да-а! Бя-а!
П а р е н ь. Опять драку затеять хочешь? (Встаёт, отходит прочь.)
Г р о х а л о. Зачем ты дразнишь их, в самом деле? Изобьют, как прошлый раз.
С е р г е й. Зря ты трёшься тут. У них у всех - душа милостину просит, душа просит, а рука - не даёт. В каждом таком бычке - мироед сидит. Я их - знаю, работал по деревням. Трое суток потерпишь, на четвёртые - думаешь: не поджечь ли деревеньку-то? И уходишь от соблазна дальше... Ничего ты, Лексей, не понимаешь.
Г р о х а л о. Кое-что, пожалуй, могу понять.
Г р о х а л о. Вот понимаю, что ты анархист.
С е р г е й. Чего-о? Какой там мархист?
Г р о х а л о. Я тебе объяснял...
С е р г е й. Ах, это... Ну, это - врёшь. Ты - дай мне власть, так я те покажу, какой я безвластник! Сделай-ко меня губернатором, а то хоть исправником, я тогда...
(Женщина выбегает из-за склада, прыгает через спящих, Сергей схватил её заподол, она даёт ему пинок ногой...)
С е р г е й. Ух ты, чёрт! Тпру... (Свалил её рядом с собой.)
Ж е н щ и н а. Пусти!
С е р г е й. Куда?
Ж е н щ и н а. Пусти, говорю!
Г р о х а л о. Не балуй, Серёга, подожди. (Женщине.) Как будто мы встречались...
С е р г е й (крепко обнял женщину, она вырывается). Тише... тихонько... ту-ту-ту.
Ж е н щ и н а. Чего тебе надо, дикая рожа? Чего? Пу-усти!
С е р г е й. Ну, куда я тебя пущу? Заплутаешься!
Г р о х а л о. Вы не бывали в будке Никифорыча в Казани?
Ж е н щ и н а (перестав сопротивляться Сергею, присматривается, удивлена, обрадовалась). Ой, милый, я тебя узнала! Слушай, скажи ему... Мне спрятаться надо.
С е р г е й. В реке? В Волге? Там, радость моя, сыровато.
Г р о х а л о. Пусти, Сергей. Идём.
С е р г е й. Ты её в Карс веди...
(За время этой сцены проснулись грузчики, не все.)
С т а р ы й г р у з ч и к. Чего случилось?
С е р г е й. Звезда с неба спустилась.
Д р у г о й г р у з ч и к. Украла она, что ли?
С е р г е й. Ощупай себя, всё ли цело?
С т а р и к. Чего ты, милачок, вертишься около нас, а? И вчерась был, и сегодня явился?
Г р у з ч и к. Мало ему наложили вчера.
С е р г е й. Земля эта - не ваша.
С т а р и к. Земля - не наша, а место - наше. Ты иди-ко прочь!
С е р г е й. Можно.
С т а р и к. Во-от! Иди. А то - украдёшь чего.
С е р г е й (уходя). Украл бы ума, да у вас его нема.
П а р е н ь с г а р м о н и е й. У этого, грамотея нашего, знакомые-то все как будто жулики. (Наигрывает.)
С т а р и к. Грамотеи - все жуликоваты, для того и учатся. У нас, в селе, парнишко один учился, потом - в город, в Симбирской, поехал, через некоторо время вернулся, так уж сам в чине учителя, да-а! А через четыре, что ли, года подал прошение, чтобы в дьякона его вписали. А тепериче он - попом в Промзине; живодёр - на сто вёрст в округе не найти равного.
Г р у з ч и к. Способный, значит, оказался.
С т а р и к. Наука им способствует...
Г р у з ч и к. Вот трактирщики тоже...
С т а р и к. Поп трактирщика умнее. Попы да землемеры - самый опасный народ.
Г р у з ч и к. Учёному - легко. Сдал экзаменты, и готово дело, хошь - иди в судьи, хошь - в добрые люди.
М о л о д о й г р у з ч и к (напевает частушку).
Подыхает детвора,
Потому что - доктора!
Г а р м о н и с т. Споём, что ли, Митя?
М о л о д о й г р у з ч и к. Можно!
Вот пташки-канарейки
Везде в лесах поют,
Хоша им ни копейки
За это не дают!
С т а р и к. Дурак кудрявый! Придумал бы чего новое.
М о л о д о й г р у з ч и к. Тебе, дядя, ничего нового не требовается, окромя гроба.
Г а р м о н и с т (запевает).
Не ласков был осенний ветер,
И сеял он колючий снег.
В д в о ё м.
Лесной просёлочной дорогой
Бежали двое рекрутов.
С т а р и к. Завыли! Ещё когда вас призовут...
Г а р м о н и с т (поёт).
Х о р.
Прощай! Я силы потерял.
Пускай меня погоня схватит,
А ты - беги домой один!
Г а р м о н и с т.
И там скажи моей подруге..
Г о л о с и з с к л а д а. Эй, лежебоки, работать!
ВТОРАЯ КАРТИНА
Кустарник у полуразрушенной стены кремля. Г р о х а л о, С е р г е й, пекарь Ц ы г а н о к, Ж е н щ и н а. На земле, на листьях лопухов, хлеб, огурцы, вобла; Сергей зажал ногами бутылку водки, другая - пустая - надета горлышком на ветку.
С е р г е й. Не люблю слушать бабьи истории, скушно бабы врут.
Ж е н щ и н а. Не для тебя рассказываю, а ему. (Кивает головой в сторону Грохало.)
Ц ы г а н о к. А я никаких историй не люблю, потому - сам ловок выдумывать. Ты на что водку ногами греешь?
Ж е н щ и н а. Было мне о ту пору лет четырнадцать. Вошла в детскую, - на столе книжки с картинками. Наклонилась я поглядеть, а юнкер неслышно подкрался да по затылку меня, я - носом в книгу, даже кровь из носа пошла. А он меня взбросил на стол, ноги ломает...
Ц ы г а н о к. Лакомый, сволочь...
С е р г е й (посвистывая, наливает водку в жестяной стаканчик). Отбилась?
Ж е н щ и н а. Застигла его мамаша, генеральша. Меня - в полицию, и как я - сирота, чтобы выслать из города. А - куда? Ну, взял меня себе помощник пристава, Николин. И вот с той поры девять лет...
С е р г е й. Идём с нами на рыбные промысла, и - конец делу!
Ж е н щ и н а. А пачпорт?
С е р г е й. Там - не требуется. Если спросят - достанем и пачпорт.
Г р о х а л о. Неплохо придумала.
Ж е н щ и н а. А - что? Ведь я вашему брату не противна, я сама себе противна. (После паузы.) Нет: за что мне такая жизнь? За что? За какие грехи? Распутница я? А - хотела я этого? Не хотела, да и не хочу. Распутницей меня сделали.
С е р г е й. Замуж тебе надобно пристроиться, щи варить, портки чинить, огурцы солить, по церквам ходить.
Ж е н щ и н а. Насмехаешься? А - кроме этого - что умеешь?
(Сергей посвистывает, глядя на неё.)
Ж е н щ и н а. Замужем я не жила, а жизнь эту - знаю, видела. Ну что же, ты сказал верно: невесёлая, трудная жизнь! А - ты знаешь другую, лучше? Ты сам-то умел бы веселее, легче с женой жить?
С е р г е й. Это - не твоё дело. Вот, давай со мной жить - увидишь.
Ц ы г а н о к. Коли не помрёшь. (Зевает.)
Ж е н щ и н а. Как же это у тебя выходит? Я спрашиваю: можешь ты по-иному, лучше других с бабой жить? А ты мне говоришь: это не моё, бабье, дело. Так это, милый друг, всякий мужик скажет. Эх ты, хамова рожа...
С е р г е й. Не лайся!
Ж е н щ и н а. А то - бить будешь? Была бита, это не в диковинку мне. И не стращай. Я с тобой говорю для парня, я вижу - он серьёзный.
С е р г е й. Дура! Эдак-то бабы в сорок лет говорят, - куда торопишься?
Ж е н щ и н а. Душу открыть тороплюсь...
Ц ы г а н о к. Душа - не кабак, открывать её незачем.
Ж е н щ и н а. Хочется сказать: сволочи все вы, мужики, будь вы прокляты! Наладили вы на бабьих животах, на шеях несносную, стыдобную жизнь. Бездельники, бесстыдники, лентяи вы, - вот что! Баба, как пчела, соты строит, мёд копит, а ты, да и все трое вы - бродяги, и тысячи таких на земле. Бесплодная сволочь! Хоть бы в шайки собрались, города грабили...
Ц ы г а н о к. Гляди, Грохало, это тебе чёрт бяку послал!
С е р г е й. Студентов наслушалась.
Ж е н щ и н а. Вы - глядите: в бродягах, в босяках бабы - есть? Нет. В чиновниках есть? Тоже нет. И в попах - нет. Бесполезное бабьё только в господском быту, где им делать нечего, а где работают, там бабе вдвое достается каторги. Вот, Сергей, ты - умный...
С е р г е й. Кончай на этом месте!
С е р г е й. Кончай, говорю!
Ц ы г а н о к. Упрямая.
Ж е н щ и н а. Ты - не ори! Ты - кто? Полицейский?
(Сергей схватил её за волосы, а Грохало тотчас же его за горло, Цыганокотодвинулся, схватив бутылку с водкой. Несколько секунд Сергей, Женщина и Грохало, не двигаясь, смотрят друг на друга, затем Сергей снимает свою руку с головы Женщины, Грохало – свою с горла Сергея. Сергей растирает горло правой рукой.)
Ц ы г а н о к. Не случилось драки, и то - барыш! (Наливает водку в стакан.)
Ж е н щ и н а (приглаживая волосы, усмехается в лицо Сергея). Что? Ни в руке, ни в головке, ни силы, ни сноровки?
С е р г е й. Подразни ещё! (Протягивает руку за стаканом.)
(Цыганок отвёл его руку, выпил водку и положил стакан боком на его ладонь.Сергей, всё ещё растирая горло, замахнулся на него кулаком.)
Г р о х а л о. Перестань, Серёга...
С е р г е й (угрюмо). За дерзкую ручку твою тебе, дружок, череп разобьют.
Ж е н щ и н а. Какие вы все несчастные, какие никчемные! Потопить бы вас всех в Волге, да - Волгу жалко. Ну, прощайте! Авось - не встретимся... (Встала, идёт прочь.)
Ц ы г а н о к. Зверь-баба.
С е р г е й. Куда она? Грохало!
Г р о х а л о. Ну, что?
С е р г е й. Ты бы... тово... сказал бы ей чего-нибудь!
(Грохало уходит. Пауза.)
Ц ы г а н о к. Закурим?
Ц ы г а н о к. Да у меня - нету.
С е р г е й (бросил ему кисет). А эта бабочка - знает жизнь...
Ц ы г а н о к. Кто её, суку, не знает! Все знают! На руках - мозоли, на душе ещё боле.
ТРЕТЬЯ КАРТИНА
[I]
Песчаный, холмистый берег моря - рыбные промысл`а. За холмами - гробоподобные крыши двух бараков. На песке – разбитая бочка, обручи, клёпка, рогожи. Ярчайший солнечный день.
На первом плане - новенькая избёнка в два окна, дверь и окна открыты, на пороге двери приказчик промыслов М а т ю ш а Р о м а н о в, сухонький человечек неопределённого возраста, перед ним – П о д р о с т о к.
М а т ю ш а. Значит - так: вот тебе депеша. Заверни во что-нибудь, а то – смочишь п`отом, чернила расплывутся. Значит: влезь на крышу и - сиди, гляди, ежели я махну платком, садись на коня и дуй во весь дух, значит, на брандвахту, на телеграф - понял?
П о д р о с т о к. Понял. Не первый раз.
М а т ю ш а. А ты - не разговаривай! Постой, это кто там идёт? Нижегородский?
П о д р о с т о к. Он.
М а т ю ш а. Кричи его сюда.
П о д р о с т о к. Эй, Нижегородской, вали сюда-а! Не хочет. Отмахнулся.
М а т ю ш а. Кричи ещё: приказчик зовёт.
П о д р о с т о к. Прика-азчик зове-ет! Там ещё другие идут.
М а т ю ш а. Других, дурак, не надо. А он идёт?
П о д р о с т о к. Идёт.
М а т ю ш а. Ну, пошёл прочь. (Отталкивает его ногой в зад. Жмурится, глядя в небо, крестится.)
(Подошёл Нижегородский, это Грохало, на голове - мешок.)
требуха, запах от неё такой, что даже стыдно дышать...
Н и ж е г о р о д с к и й. Зачем же вы запретили убрать её?
М а т ю ш а. Зачем? А это дело не твоё. Это, милачок, дело хозяйское. Я здесь вместо самого Беззубикова действую, значит - хозяинов дух. Помнишь: дух в виде голубине. Ты грамотный, должен помнить.
Н и ж е г о р о д с к и й. На голубя вы мало похожи.
(Сергей и Мальва за углом.)
М а т ю ш а. И это опять же не твоё дело, на кого я похож, хоша бы и на верблюда али на калмыка, всё едино, всё - от бога, и схожесть и различие.
Н и ж е г о р о д с к и й. Ну, и от нас тоже много.
М а т ю ш а. От нас? Ты вот что, ты лучше слушай, а говорить буду я. Так вот, значит: насчёт требухи ты правильно говорил, даже совсем как умный. За это будет тебе награда: в субботу получишь лишний целковенький. А потом, значит, я и вообще об тебе подумаю, может – в помощники возьму на осень. Да-а. Спасибо не скажешь?
Н и ж е г о р о д с к и й. Да вы ещё целковый-то не дали, а в помощники-то, может, и не возьмёте.
М а т ю ш а. Правильно. Не верь гречихе в поле, верь на столе в чашке. Не глупый ты, и за ум я тебе два целковых дам. Сейчас и получи. (Достаёт деньги из кармана, говоря.) За это ты мне сделай вот что, значит: артель не соглашается ямы рыть для селёдки, которой, значит, не хватило тары... Третьи сутки лежит рыба на солнце, гниёт, дышать стыдно, зараза! Вот, значит, ты их уговори. Конечно, трудно песок рыть, да ведь - неглубоко, ну и не днём, ночью можно. Верно? Вот мы её и похороним, очистим и воздух и землю. Правильно? Сделаешь?
Н и ж е г о р о д с к и й. Я поговорю.
М а т ю ш а. Старайся. Я вот старался, и - видишь...
Н и ж е г о р о д с к и й. Вижу.
М а т ю ш а. Погоди, - ты куда?
Н и ж е г о р о д с к и й. Говорить.
М а т ю ш а. Ага-а... Ты, значит, сначала по отдельности хочешь, а после со всеми? Это, брат, правильно. Валяй, валяй... (Смотрит вслед уходящему, напевает.) «Пресвятая богородица, моли бога о нас». Стервец какой, а? (Говорит в окно.) Малаша - слышала? Какой дерзновенный, волчья морда! А ты, Малаша, опять голая? Экая ты, право... неосторожная! Заглянет кто-нибудь, а меня - нет, я ушёл! Чего? От жары умереть невозможно, это только так говорится - умираю от жары! Это барыни для интересности говорят. Чего? Ты - не ругайся! Жара требует тёплой одёжи, вон гляди на калмыков...
(Из окна вылетает подушка, туфля, медный ковшик.)
М а т ю ш а (отходит за угол, бормочет). Фу ты, господи, царица небесная...
II
Берег моря. Около барака - человек полсотни рыбаков. Настроение угрюмое.
Н и ж е г о р о д е ц (стоя на бочке, говорит). Пожадничали, заставили нас выловить сотни тысяч рыбы, а тары для неё - будто бы - нет, соли - не хватает, лежит рыба под солнцем, гниёт, даже воздух загнил, глядите, всякая малая царапина рыбьей костью нагноение вызывает. Теперь рыбу эту заставляют нас схоронить в песок.
- А - куда её?
- Он жалаит, чтоба мы задохнулись вонью.
- Погодите! Он до сути не дошёл...
Н и ж е г о р о д е ц. Вы подумайте, что же выходит? В стране у нас...
Г о л о с а. - Где?
- Сказано - в стране, стало быть, в России.
Н и ж е г о р о д е ц. В России - голод, тысячи людей вымирают, а мы пищу будем в землю зарывать. Хороши у нас хозяева?
(Молчание.)
Н и ж е г о р о д е ц. И врут они, что соли не хватает, тары нет! Всё - есть, любой из вас может убедиться в этом, до складов недалеко. Зарывают рыбу для того, чтоб цену на неё поднять, теперь селёдка пять и семь копеек идёт, а если Беззубиков с Марковым весь улов пустят в продажу - пойдёт сельдь копейки по три. Смотрите, какие горы селёдки гниют, подумайте, какие могилы придётся рыть для неё? Хороши хозяева?
Г о л о с а. - Они знают, как торговать.
- Хозяин зря работать не заставит...
- Конешно, он за работу деньги даёт.
- Не то говорите, братцы! Не то!
М а л ь в а. Вам, чертям, ясно доказывают, что Беззубиков да Марков грабят народ, - вот что доказывают!
- А ты бы торговала, так не грабила?
С е р г е й (Мальве). Не ори зря!
М а л ь в а. Пошёл к чёрту!
Г о л о с а. - Она товар свой даром даёт, бери кто хошь!
- Эх, братцы, слушали бы человека!
Г о л о с а. - Ну, это Матюша зря!
- Он бы нам дал ведра на два...
Н и ж е г о р о д е ц. Вот они его, иудины, деньги.
(Бросил комок денег, Сергей наступил на него, Сергея толкают, но он ужеотшвырнул рубли под ноги Мальве. Началась маленькая драка. Нижегородца столкнули с бочки, вместо него вскарабкался старичок.)
Г о л о с а. - Тише, эй! Староста хочет покалякать!
- Тише, черти!
- Мы не черти!
- Эх, был староста, да стар он стал, не в себе бывает, правду забывает...
- Вот бы тебя, Касьянов, на его место, - а?
С т а р о с т а (преодолевая шум). Теперь спросите сами себя: какая же происшествия произошла? Рыбьих могил тут вокруг по берегу - много можно сосчитать, рыбы в них закопано – горы! Это - всегда было. Наша фамилия - Мироновы - от времён царицы Лизаветы ходит сюда рыбачить. Про рыбьи могилы я от деда слыхал. Рыба живёт без расчёта...
Г о л о с а. - Сказывай сказки!
- Ты - не ори, не тебе говорят!
- Мы здесь - коренные, а вы - кто?
С т а р о с т а. Она, рыба, прёт и прёт, сама себя не жалея. И жалеть её - причины не видно. А бродяжка этот будто жалеет рыбу. И это он - врёт. Он - слышали мы - про хозяина говорил и - нехорошо говорил. Это значит - подослали его, другой хозяин подослал, нашему – враг и злодей.
Н и ж е г о р о д е ц (кричит). Врёшь, старый чёрт!
(Мальва выталкивает Нижегородца из толпы.)
С е р г е й (идёт сзади, говоря). Ты, брат, улепётывай, а то - вздуют.
М а л ь в а. Уходи, уходи...
Н и ж е г о р о д е ц. Погодите, дайте послушать.
П о ж и л о й р ы б а к. Они тебе дельно советуют - уходи! Тут - артель.
С т а р о с т а. Я говорю: хозяин зря работать не заставит, он за работу деньги даёт. Рыбу зарывать - надо, от неё - вонь. Приказчик поставит нам ведёрка два...
Г о л о с а. - Мало-о!
- Три!
- Требоваем три...
- Тиш-ша-а!
С т а р о с т а. А смутьянам по шеям надобно... Гнать их, к чертям на хутор. Нам бродяги - не компания! Мы - нижегородские, сергачские старинные ловцы! От веков царицы Лизаветы... Гони их, ребята, на кой они нам? Мы, слава те, господи... мы своё дело знаем. Гоните... Айда к приказчику!
(Толпа - рычит, быстро двигается за угол барака. Из барака вышел пожилой рыбак,кричит в дверь: «Можно!» Выходят Сергей, Мальва, Нижегородец с палкой в руке, с котомкой за плечами.)
Р ы б а к. Вот и шагай прямо берегом, а там - за бугры. Догонять - не станут, жарко, да и водку пить начнут.
С е р г е й. Он говорит: избить тебя давно решили.
Р ы б а к. Давно - не давно, а - в то воскресенье.
Н и ж е г о р о д е ц. Ну - я пошёл. (Протянул руку рыбаку, тот хлопает его по ладони.)
М а л ь в а. Ну, будет вам болтать, уходи скорей... (Толкнула Нижегородца в плечо.)
С е р г е й. В Астрахани встретимся.
(Нижегородец уходит. Сергей набивает трубку, закуривает.)
Р ы б а к. Пошёл.
С е р г е й. Коли не сопьётся.