ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ Комната Я к о в а; он полулежит в кресле, ноги окутаны пледом. Ф е д о с ь я, с вязаньем в руках, сидит в глубине комнаты, на фоне ширмы. И в а н, возбуждённый, ходит. В камине тлеют угли, на столе горит лампа. Говорят тихо. В соседней комнате у пианино стоит Л ю б о в ь.
И в а н. Это твоё последнее слово?
Я к о в. Да.
И в а н (искренно). Изумительно жестокий человек ты, Яков! Это ты испортил мне жену, она была мягка, податлива...
Я к о в. Пощади себя! Ты стоишь на позиции унизительной!
Ф е д о с ь я. Вот когда так говорят, дружно, тихонько, так и слушать приятно голоса-то человеческие...
И в а н. Не учи, я старше тебя...
Я к о в. Я сказал, что не могу считать тебя порядочным человеком, а ты просишь у меня денег!
И в а н (почти искренно). Да, ты меня оскорбил, а я прошу у тебя денег! Да, ты был любовником моей жены, а я вот ползаю перед тобой! Не думай, что мне это весело, не думай, что я не хотел бы отомстить тебе, - о-о!
Я к о в. Да не говори же ты пошлостей!
И в а н (с пафосом). Но ты болен - это защищает тебя! А я - нормальный, здоровый человек, и я - отец! Ты не понимаешь душу отца, как русский не может понять душу жида... то есть - наоборот, конечно! Отец - это святая роль, Яков! Отец - начало жизни, так сказать... Сам бог носит великое имя отца! Отец должен жертвовать для своих детей всем - самолюбием, честью, жизнью, и я - жертвую! Исполняя этот долг, я попираю моё самолюбие - иду в исправники... бывший полицеймейстер! Исполняя его, я слушаю оскорбления родного брата, и не я ли подставлял грудь мою пулям злодеев, исполняя великий долг мой!
Ф е д о с ь я. Этот уж закричал... не может потерпеть, у!.. Не глядела бы... (Встаёт и уходит.)
Я к о в. Забудь это... Пойми, несчастный человек, что ты погубил своих детей.. Где Вера?
И в а н. Её найдут! Она воротится, дрянь...
Я к о в. А Петя? Ты ему душу разбил!
И в а н. Это болезненный мальчик, ему нужно лечиться! Его нужно отвести от вас – вот главное! Вы мне испортили его!
Я к о в (обессилев). Я не могу говорить... до твоей души ничего не доходит.
И в а н (снова впадая в высокий стиль). Душа моя одета в панцирь правды, стрелы твоей злобы не коснутся его, нет! Я - твёрд в защите моих прав отца, хранителя устоев жизни! Иван Коломийцев непоколебим, если дело идёт о его праве быть верным самому себе!
Л ю б о в ь (входит). Прости, отец, я должна вмешаться и кончить эту беседу, тебе вредно волноваться. Иван Данилович, отец уже сказал вам, что он не даст денег, я прибавлю: он не мог бы дать, если бы даже и хотел. Деньги отданы госпоже Соколовой на залог за её сына.
Л ю б о в ь (с насмешкой). Если бы вы заявили о вашей ошибке, деньги попали бы к вам...
И в а н. А место исправника - Ковалёву? Вы напрасно выскочили, Любовь Яковлевна, вы ещё молоды для того, чтобы понять всю сложность жизни и мою мученическую роль в ней!
Л ю б о в ь. Хорошо, но отцу - вредно...
И в а н. А мне полезно слушать ваши дерзости? У меня, должно быть, нет сил убедить тебя, брат! Что же я буду делать? Ты погубишь меня, Яков, если не дашь денег... и меня погубишь, и Софью, и детей...
Л ю б о в ь (холодно). Дети ваши уже погибли...
И в а н. Молчите вы... птица! Яков, судьба моя и всей семьи моей зависит от тысячи двухсот рублей... пусть будет ровно тысяча!.. Ты мягкий, не глупый человек, Яков; сегодня решается вопрос о моём назначении - Лещ поехал дать этому делу решительный толчок... Как только меня назначат, мне сейчас же понадобятся деньги! Я ухожу, оставляя тебя лицом к лицу с твоею совестью, брат мой! (Подняв голову, уходит. Яков со страхом смотрит ему вслед, Любовь усмехается.)
Я к о в (тоже слабо усмехаясь). Кошмар какой-то, а не человек! Ты видишь - он ужасно нравится себе! В молодости он играл на любительской сцене, и - смотри, в нём ещё не исчез актёр на роли героев... (Помолчав.) Он заставит меня дать ему эти деньги!
Л ю б о в ь (глухо). Я не могу себе представить человека вреднее, противнее, чем этот...
Я к о в (беспокойно). Люба, дорогая моя, как ты резко... зачем?
Л ю б о в ь (тихо и холодно). Скажи - что мне делать?
Я к о в (не сразу). Я не умею ответить тебе... Всё это случилось так вдруг и раздавило меня. Я жил один, точно крот, с моей тоской и любовью к маме... Есть люди, которые обречены судьбою любить всю жизнь одну женщину... как есть люди, которые всю жизнь пишут одну книгу...
Л ю б о в ь. И напишут плохо...
Я к о в (искренно и просто). Да! Желая скрыть своё ничтожество, они прячутся в ничтожный труд и обольщают себя сомнительным утешением: я весь в одном!
Л ю б о в ь (задумчиво). Ты искренен... но это лишнее...
Я к о в (тихо). Тебе не жаль меня?
Л ю б о в ь (тихо двигаясь по комнате). Мне горько и обидно, что я ничего не могу делать! Я хотела бы вытащить отсюда Веру и Петра, но я не знаю - как? Не умею...
Я к о в. В тебе есть что-то страшно холодное!
Л ю б о в ь. Вероятно, злоба на своё бессилие... (Помолчав.) Зачем ты отдал меня в эту яму пошлости и грязи?
Я к о в. Не спрашивай меня! Ты знаешь, Соня не хотела сознаться, что ты моя дочь...
Л ю б о в ь (усмехаясь). Однако вы, отцы и матери, ужасно легко и просто играете детьми.
Л ю б о в ь (холодно). Да... это бесполезно!
С о ф ь я (входит, убитая). Я не нашла её... ничего не узнала...
Я к о в. Какая ты бледная, страшная...
С о ф ь я (думая о другом). Там Якорев пришёл. Сегодня он почему-то груб и дерзок.
Л ю б о в ь. Мне кажется, он должен знать что-нибудь в этой истории с Верой...
С о ф ь я. Что будет с нею? Это бог мстит мне за тебя, Любовь...
Л ю б о в ь. Глупости, мама! Какое дело богу, природе, солнцу - до нас? Мы лежим на дороге людей, как обломки какого-то старого, тяжёлого здания, может быть - тюрьмы... мы валяемся в пыли разрушения и мешаем людям идти... нас задевают ногами, мы бессмысленно испытываем боль... иногда, запнувшись за нас, кто-нибудь падает, ломая себе кости...
Я к о в (тихо). Не говори так безнадёжно!
С о ф ь я (стонет). Где она может быть, Вера?
Я к о в. Надежда тоже ищет?
С о ф ь я. И Александр и зять... Какой скандал!
Л ю б о в ь. Это хуже, чем скандал, мама!
С о ф ь я. Я знаю, знаю... Я ведь говорила: нас постигнет несчастие...
(Шумно идёт Иван, он тащит за руку Якорева. Околоточный смотрит исподлобья, но спокоен.)
И в а н (с яростью). Поздравьте - это мой новый зять! Каков мерзавец, а?
Я к о р е в. Вы не ругайтесь!
И в а н. Да я тебе рожу разобью!
С о ф ь я. Вы... Вера у вас?!
Я к о р е в. Я знаю, где она...
И в а н (грозно). Сейчас же подай её сюда, прохвост!
Я к о р е в (опуская голову). Но она уже... мы женились...
С о ф ь я (падая на стул). Да?
И в а н (хватая Якорева). Ты лжёшь! Ты не сказал мне этого... Она не могла, не смела...
Я к о р е в. Не трогайте меня... дайте сказать...
Я к о в. Оставь, Иван!
Л ю б о в ь. Горячиться поздно. (Якореву.) Вы - её муж? Правда?
(Якорев молча опускает голову.)
И в а н (кричит). Он лжёт! С лица земли сотру...
Я к о р е в. Дайте объясниться...
Я к о в. Пусть он расскажет...
И в а н. Говори, собака!
Я к о р е в. Если вам дорога ваша дочь, не обращайтесь со мною грубо...
И в а н. Ты мне грозишь... Мне?
Я к о р е в. Вера Ивановна сама предложила мне увезти её...
И в а н. Лжёшь!
Я к о р е в. А теперь послала сказать вам, что если уж случилось это - надо уступить её желанию. Вы обещали дать за нею Ковалёву пять тысяч, - мы с вас возьмём четыре... А когда вы будете исправником, то возьмёте меня к себе в уезд приставом...
И в а н (неопределённо). Ах, бестия! Каково?
С о ф ь я. О, боже мой!
Я к о в (торопливо, заикаясь). Надо уступить им! Это разумнее твоего плана, Иван, видишь? Я дам денег, и всё будет хорошо! Если они любят друг друга - не ломайте их любви! Нужно охранять любовь... это хрупкий цветок, редкий цветок... и только раз в жизни цветёт он, только раз!
Л ю б о в ь (холодно). Перестань! Тебе вредно... Пора брать ванну, идём!
Л ю б о в ь (помогая ему встать). Пора! И тебе не следует вмешиваться в это дело – пойми, здесь бесполезно всё, а тем более твоя лирика... (Уводит его через дверь в углу.)
И в а н (Якореву, удивлённо). Но как ты смел? Как ты решился?
Я к о р е в (скромно). Если мне выпадает хороший случай, я должен им воспользоваться...
И в а н. Случай! Софья, а? Наша дочь только случай для околоточного!
(Софья неподвижно смотрит перед собою, пальцы её рук дрожат и щиплют платье.)
Я к о р е в (философски). Я начинаю околоточным, кто знает, чем я кончу?
И в а н. Острогом! Каторгой, скотина!
Я к о р е в. Иван Данилович, не кричите! Ведь я всё-таки теперь родня вам... (Видит Веру; она быстро и бесшумно идёт к отцу.) Вы! Зачем же вы...
И в а н (рычит). Позор мой... прочь!
В е р а. Папа!
И в а н. Убью!
С о ф ь я (не вставая). Вера... (Протягивает к ней руки.)
В е р а (твёрдо). Папа, я глупая девчонка, я получила за это жестокий урок. Не одна я виновата в том, что глупа...
И в а н. Ага, Софья! Вот, слышала? Она понимает, кто виноват!.. Продолжай, ну...
С о ф ь я (тихо). Вера, зачем ты сделала это?
В е р а. Якорев, вы уйдите... идите в гостиную!
Я к о р е в (покорно идёт). Хорошо... Только я не понимаю, что вы делаете?
И в а н. Она командует! Да понимаешь ли ты, что опозорила меня?
В е р а. Папа, я согласна выйти замуж за Ковалёва, слышишь?!
И в а н. Теперь? Да разве порядочный человек возьмёт тебя теперь?
И в а н. А ты - распутная!
С о ф ь я (встаёт, с угрозою). Молчи!
И в а н. Так? Ну и делайте, что хотите!
В е р а. Ты, папа, тоже будешь делать, что я хочу!
И в а н (прислушиваясь). Я?
В е р а. Ты сегодня же пригласишь Ковалёва, всё остальное - моё дело!
И в а н (подозрительно). А где приданое? Где ты возьмёшь пять тысяч, а?
В е р а. Это не нужно...
И в а н. Не нужно? Гм...
В е р а. Ковалёв богат. Ему нужна я, а не деньги... Денег он сам наворует...
И в а н (искренно, с ужасом). Как говорит эта девчонка!
С о ф ь я. Оставь нас на минуту...
И в а н (идёт, рад уйти). Да, я уйду... Я готов бежать от вас на край света, безумные люди! (Уходит.)
В е р а (смотрит на мать и говорит растерянно, грустно). Вот, мама, что со мной случилось... (Софья молча обнимает её.)
С о ф ь я. Дитя моё! Неужели ты его любишь?
В е р а (усмехаясь). Это такой маленький, жалкий трусишка.
С о ф ь я. Но как же ты могла?..
В е р а (пожимая плечами). Так... Дурной сон! Я думала - всё это выйдет иначе. Разве нет честных мужчин, мама? (Вздрогнув, она тихо плачет, смотрит на своё отражение в зеркале и говорит сквозь слёзы.) Бедная Верка, нос у тебя красный, лицо жалкое, и вся ты – как побитая собачонка... Мама, иди и пошли мне моего героя! Героя, мама! И не говори мне ничего, прошу тебя. Потому что ты ведь тоже виновата не меньше меня в этой истории, да, мама... И за эти три дня я уже наговорила сама себе таких вещей, что никто мне не скажет ни хуже, ни больнее... Я вдруг стала маленькой старушкой, сердце у меня задохнулось... Это на всю жизнь, мама! Ведь сердце умирает сразу, с первого удара! (Смотрит на мать и говорит беззлобно, но жёстко.) Я буду холодная и злая, как Любовь... Ах, господи, я тоже буду с радостью мучить людей, только попадись мне кто-нибудь! Такая дрянь эти люди, мама, такая жалкая дрянь! Иди, зови его!
(Софья уходит, Вера остаётся одна, схватывается руками за голову и несколько секунд смотрит в пространство широко открытыми глазами, губы у неё шевелятся. Слышит шаги Якорева, оправляет волосы, лицо её становится спокойно, деловито.)
Я к о р е в (укоризненно). Что же это вы делаете? Начали вполне серьёзно и - вдруг – явились сюда! Вы должны были, как условлено, сидеть и ждать, когда я добьюсь согласия на брак, и я уже почти добился... а теперь - я даже не понимаю...
Я к о р е в (не сразу, зло). Правда?
В е р а. Да.
Я к о р е в. Ну, это вам не удастся!
В е р а (сдерживая задор). Почему?
Я к о р е в. Я не позволю!
В е р а (задорно). О! Неужели? Серьёзно?
Я к о р е в. Как нельзя более... Только попробуйте!
В е р а. И - что же?
Я к о р е в. Немедленно ославлю на весь город. Вы понимаете? Не то что Ковалёв – лакей из трактира не возьмёт вас! Я шутить с собой не позволю... я не женщина...
В е р а (улыбаясь). Вы меня так испугали, что я когда-нибудь умру...
Я к о р е в (возмущён). Вы не шутите! Какое безобразие! Сама же затеяла всю историю, а потом...
В е р а (спокойно). А когда увидела, что вы мелкий трус, воришка и взяточник...
Я к о р е в (яростно). За эти слова я тебя заставлю много плакать...
В е р а (строго). Молчать, хам!
Я к о р е в (вздрогнув, вытянулся и изумлённо осмотрелся, как будто поискал, где спрятано начальство,, затем с угрозою). Хорошо!
В е р а (подходя к нему). Послушай, околоточный: той девушки, которая ночевала у тебя две ночи и одну из них - против воли своей - с тобой, - этой девушки больше нет.
Я к о р е в (предчувствуя что-то опасное для себя, бормочет). Конечно...
В е р а. Ты поймёшь это не сейчас. Глупая девчонка умерла, и родилась женщина, которой нечего бояться, некого жалеть. Ты хочешь опозорить меня, но ведь ты уже лишил меня стыда, и позор мне не страшен. Что такое позор? Это когда будут говорить, что я жила с тобой? (Смеётся сухим смехом.) Пусть скажут. Я сама это знаю! Ну, что же? Теперь вот я буду жить с Ковалёвым, по закону, но не желая этого, как не хотела жить с тобой... не всё ли мне равно? Ты хочешь этому помешать? Ты, сделав меня бесстыдной, думаешь испугать меня? Чем же? Тем, что расскажешь об этом людям. А какое мне дело до людей? Ты, такой ничтожный, ничего не можешь сделать... Не всякий подлец вреден, иной только жалок... Ступай вон!
Я к о р е в (слушает её сначала со злой усмешкой, но слова её звучат всё тише и крепче, они пугают его, наконец он говорит, смущённо пожимая плечами). Вы однако... вы забыли, что первая начали дело...
В е р а (спокойно). Ступай вон, я говорю!
В е р а. То... что?
Я к о р е в (соображая). Не связывался бы... Вы, в сущности, обманули меня... Повредить мне для вас не легко, я это понимаю. Отец и брат - оба в полиции... да если ещё муж... конечно, меня загрызут... Я готов дать вам честное слово...
В е р а (кричит). Уйди прочь!
(Он быстро уходит. Софья бежит, Вера бросается встречу ей.)
С о ф ь я (испуганно). Что ты кричишь? Он был груб с тобой?
В е р а (задыхаясь от возбуждения). Он вёл себя, как рыцарь, мама! Я сказала ему: дорогой мой, я тебя люблю...
С о ф ь я. Ты говорила - не любишь...
В е р а. Подожди, мама!.. На пути нашем к счастью сказала я, неодолимые препятствия... Я всё уничтожу или умру, ответил подлец... то есть - герой, мама' Мы говорили долго, красиво, и оба плакали от восторга друг перед другом, две чистые, две пылкие души.
Звёзды ясные, звёзды прекрасные Нашептали цветам сказки чудные...и обманули одну маленькую девочку... Но, говоря о любви, мама, он употребляет слишком много вводных предложений... это всегда противно, и я сказала ему уйди прочь!
С о ф ь я. Родная моя, дитя моё...
В е р а. Нет, я закричала, потому что мне сделалось больно, нестерпимо больно! Моя милая мама как это всё случилось? Ведь я шутила, играла, - скажи мне, разве нельзя шутить, нельзя верить в хорошее?
С о ф ь я. Что я тебе скажу?
В е р а (помолчав, серьёзно). Я никогда не решусь иметь детей, это страшно!.. Я тоже не понимаю ничего не понимаю и не могла бы сказать им ничего...
(В столовой голоса Надежды и Александра.)
В е р а. Брат и сестра идут... спрячь меня! Они меня тоже искали? Не пускай их ко мне... не нужно!
(Софья уводит её через дверь в углу.)
В е р а (на ходу) Мама, ты тоже верила в хорошее когда была девушкой?
С о ф ь я. Тоже...
В е р а. А может быть, все герои - лгуны?..
А л е к с а н д р. Я надаю ей пощёчин!
Н а д е ж д а. Ах, дура, дура...
И в а н. Но каково это отцу!
Н а д е ж д а (заглядывая в комнату Якова). Здесь нет её.
И в а н. Удар за ударом падает на мою голову!
А л е к с а н д р. Надо скорее выдать её за Ковалёва!
Н а д е ж д а. Ну конечно...
И в а н. Да, если он её возьмёт!
Н а д е ж д а. Не беспокойся, возьмёт!
(Голоса стихают, видимо, перешли в гостиную. Идёт Пётр, бледный, на лице пьяная улыбка, садится в кресло, закрывает глаза. Из маленькой двери выходит Софья; она наливает в стакан воды из графина на столике у кровати Якова.)
П ё т р. Опять кто-нибудь плачет?
С о ф ь я. Ты пришёл? Где ты был?
П ё т р. Кто это плачет?
С о ф ь я. Вера...
П ё т р. А, она вернулась...
С о ф ь я (подходя к нему). Да.
П ё т р (усмехаясь). Отсюда не уйдёшь... не-ет! И пробовать не стоит...
С о ф ь я (тихо). Петя, ты выпил?
П ё т р. Чуть-чуть, мама! Совсем немножко...
С о ф ь я. Зачем? Ведь это для тебя самоубийство!
С о ф ь я. Господи! Как страшно ты говоришь! И - где ты был?
П ё т р (усмехаясь). У Кирилла Александровича. Но я больше не пойду к нему и вообще в ту сторону. Там - строго! Там от человека требуют такую массу разных вещей: понимания жизни, уважения к людям и прочее, а я... как пустой чемодан. Меня по ошибке взяли в дорогу, забыв наполнить необходимыми для путешествия вещами...
С о ф ь я. Тебя там и напоили?
П ё т р. Боже сохрани! Там пьют чай с философией и всякими другими премудростями, но... даже варенья не дают! Нет, я зашёл в трактир. Вот это хорошо!
С о ф ь я. Иди к себе и ляг...
П ё т р (задумчиво). И лежать... А вместе с тобой ляжет такая холодная, тяжёлая тоска... Какие средства ты знаешь против тоски?
С о ф ь я. Я ничего не знаю. Я боюсь говорить. Если бы все мы лгали - это было бы лучше...
П ё т р. Молчать - лгать, говорить - лгать... Ну, иди, отирай слёзы... Неси воду... Это -Вере?
С о ф ь я (идёт). Да... Я позабыла...
(В двери сталкивается с Любовью и Яковом.)
Л ю б о в ь (Якову). Теперь - легче?
Я к о в (хрипло). Да... немного...
Л ю б о в ь. Очевидно, что ванны вредны тебе...
Я к о в. Пожалуй, так... Но Лещ этот...
Л ю б о в ь. Я приглашу другого доктора...
Я к о в. Неудобно... Лещ обидится...
П ё т р (вставая). Извиняюсь... я занял ваш трон!
Я к о в (усмехаясь). Сиди, сиди. Я лягу на постель... мне и сидеть трудно!
П ё т р (Любови). Ты видела Веру?
Л ю б о в ь (устраивая Якова). Пришла?
П ё т р. Я не видел.
Л ю б о в ь (Петру). Побудь здесь, я пойду к ней... (Уходит.)
Я к о в. Нестерпимо жалко бедную девочку...
П ё т р. Разве человеку легче, если ты польёшь уксусу на рану его?
Я к о в (удивлённо). Ты точно Люба...
П ё т р. Люба? Она всегда видит больше других и оттого такая злая... О, вот идут люди разума...
Я к о в (с гримасой). Они станут кричать здесь, эх...
Н а д е ж д а (входит). Вы куда это спрятали Веру?
А л е к с а н д р. Как глупо!
П ё т р. Она с мамой...
Н а д е ж д а (присматриваясь). Ты что такой трёпаный? (Уходит в маленькую дверь.)
А л е к с а н д р. Как вы чувствуете себя, mon oncle?
Я к о в. Неважно... неважно...
А л е к с а н д р. Сердце? Helas... (Увы (франц.) - Ред.) Закурим...
Я к о в. Я бы попросил тебя...
А л е к с а н д р. Ах, pardon! При сердце табак вреден, а также вино, женщины и всё остальное!
П ё т р. Какой он остроумный, дядя!
Я к о в (грустно). Да...
А л е к с а н д р. А ты зачем здесь?
П ё т р. Дядя, один гимназист - ужасный комик - однажды сказал:
А л е к с а н д р. Му-му-му - какие-то телячьи стихи!
Н а д е ж д а (выскакивает, возмущённая). Любовь просто обезумела от злости!
А л е к с а н д р (закуривая). Что ещё?
Н а д е ж д а. Дядя, вы имеете на неё влияние, вы должны укротить её, она развращает Веру...
Я к о в (волнуясь). Развращает? Люба...
Н а д е ж д а. Что за идеи у неё!
Я к о в (Александру). Я вас просил не курить здесь...
А л е к с а н д р. О, pardon!
Я к о в (слабо). Я не могу спорить, Надя, - мне худо... Но говорить так о Любе... прошу... не надо...
Н а д е ж д а. Она внушает Верке мерзости!
И в а н (идёт). Гм... а Леща всё нет...
(Маленькая дверь с шумом растворяется, выскакивает Вера, за нею идут Софья и Любовь.)
В е р а (горячо, с тоскою). Вы обе - и ты и мама - ошибаетесь! Папа, ты честный, хороший человек!
И в а н (торжественно). Несчастная! Тебе ли сомневаться в этом?
П ё т р (грустно усмехаясь). Эх, Верка...
В е р а. Папа, не говори так... с жестами! Пусть я дурная, пусть грязная, но ведь я – дочь тебе, я кровь твоя!
И в а н. О, да, к несчастию...
П ё т р. Какой прекрасный комик пропадает!
В е р а. Папа, скажи мне, отвечай!
Я к о в (его не слышат). Уйдите... здесь не место...
В е р а. Не имею?
И в а н (идя к Петру). Ты что сказал?
А л е к с а н д р (удерживая его). Стой, отец, я надеру ему уши.
С о ф ь я (спокойно). Не смей!
П ё т р (выступая из-за её плеча). Хочешь драться, полицейский?
И в а н. Вот! Вот, Надя...
В е р а (с отчаянием). Папа, я тебя прошу...
П ё т р (бледный, трясётся). Отец, она имеет право требовать у тебя ответа, она не знает - кто ты? Мы оба спрашиваем, - впрочем, я не буду, но ей, чтобы жить, нужно знать – честный ли человек её отец?
И в а н (поражён). Что? Что?
Н а д е ж д а. Петька, замолчи!
С о ф ь я (тихо, внушительно). Пусть они говорят!
П ё т р. Я думаю, отец, что нечестные люди, больные - вообще, нехорошие люди – не имеют права родить детей...
А л е к с а н д р (усмехаясь). Вот осёл! Разве это делается по праву?
П ё т р (пьянея от возбуждения). Отец, я так думаю! Разве дети для того, чтобы стыдиться своих отцов? Разве они для того, чтобы оправдывать и защищать всё, что сделано их родителями? Мы хотим знать, что вы делаете, мы должны понимать это, на нас ложатся ваши ошибки!
И в а н. Что он говорит? Продолжай, дрянь...
П ё т р. Ты дал мне жизнь, ты воспитал меня - почему же я дрянь? Я твоя кровь, отец!
В е р а (жалобно). Петя, молчи!
Я к о в (тихо). Люба! Скажи им, что я не могу... (Любовь не слышит его.)
П ё т р. Отец, ты честный человек?
В е р а (требует). Мама, проси его, чтобы он ответил, проси!
П ё т р. Вот, Вера, слушай!
И в а н (впадая в обычный, фальшивый тон пафоса). Слушай и ты, развратная девчонка...
С о ф ь я. Молчи, Иван, не губи себя до конца! (Вдруг опускается на колени.) Простите меня!
Н а д е ж д а. Что за комедия? Мама, стыдитесь!
И в а н. Ф-фу, чёрт возьми!..
С о ф ь я. Я могу только это. Простите меня, дети, за то, что я родила вас, - вот что я могу сказать...
Л ю б о в ь (бросаясь к ней). Встань, мама, это бесполезно!
С о ф ь я (мужу). Проси у них прощения, это всё хорошее, что мы можем сделать...
И в а н. Ты... ты понимаешь, что ты делаешь? (Бежит из комнаты и орёт.) Вы меня хотите с ума свести!
Н а д е ж д а (матери). Вы убиваете уважение к себе!
П ё т р (грустно). Мама, вот это и есть - трагический балаган!
П ё т р. Не всё ли равно?
Я к о в (тихо). Люба... Соня... (Он делает попытку встать, опрокидывается, хрипит, и рот у него открывается, точно для крика.)
С о ф ь я. Я виновата перед вами, перед всеми, перед каждым! Что с вами будет?
П ё т р (увидел лицо дяди, вздрогнул, подошёл к нему и, посмотрев, торжественно говорит). Дядя Яков - умер...
Л ю б о в ь (тихо). Только так можно уйти из этого дома... Одна дорога...
П ё т р. Другая - смерть души...
С о ф ь я (подавленно). Это мы его убили...
И в а н (в столовой). Ага-а! Теперь я буду говорить иначе! Да, теперь...
Л ю б о в ь. Скажите им, чтобы не кричали...
(Никто не идёт.)
И в а н (при входе встречает Надежду). Эй, вы! Я назначен... что? (Входит в комнату Якова.) Умер... (Вытягиваясь на носках, смотрит в лицо брата через головы Софьи и детей.) Умер... Как же это? Надо доктора! Позовите Леща, он пришёл...
Н а д е ж д а (тихо). Шш! Дядя умер...
Л е щ. Н-но? (Подходит, берёт руку Якова.) Н-да... Этого, разумеется, нужно было ждать каждый час... но всё же смерть никогда не является в пору... гм...
(Все молчат, как будто ждут чего-то. Александр вошёл, понял, что случилось, и лицо у него стало довольное. Иван тревожно оглядывается, переминаясь с ноги на ногу, покашливает тихонько, на минуту закрыл глаза и начинает говорить сначала мягко, почти искренно, потом снова впадает в фальшивый, напыщенный тон.)
И в а н. Дети, друзья мои! Здесь, окружая дорогое нам тело умершего, пред лицом вечной тайны, которая скрыла от нас навсегда - навсегда... э-э... и принимая во внимание всепримиряющее значение её... я говорю о смерти, отбросим наши распри, ссоры, обнимемся, родные, и всё забудем! Мы - жертвы этого ужасного времени, дух его всё отравляет, всё разрушает... Нам нужно всё забыть и помнить только, что семья - оплот, да...
Ф е д о с ь я (идёт и бормочет). Скончался, тихий...
И в а н. Семья - вот наша крепость, наша защита от всех врагов...
С о ф ь я (тихо). Перестань...
(Иван надулся, готовый крикнуть, но оглянул всех и, гордо подняв голову, уходит, громко топая ногами. За ним выходят Лещ, Надежда, Александр. Остальные окружают мертвеца. Вера сжалась в комочек и беззвучно плачет. Пётр слепыми глазами смотрит на мать. Любовь смотрит сурово и неподвижно. Софья блуждающими глазами осматривает детей, как бы молча спрашивая их.)
П ё т р (глухо). Если бы я веровал в бога - ушёл бы монастырь...
С о ф ь я. Господи! Великий господи! Такая страшная жизнь и смерть в конце её... за что?
Л ю б о в ь (как в бреду). Жизнь и смерть - две подруги верные, две сестры родные, мама.
С о ф ь я. Я не знаю... ничего не знаю...
Л ю б о в ь. Смерть покорно служит делу жизни... Слабое, ненужное - гибнет...
Ф е д о с ь я (бормочет).
Занавес