Н. А. СЕТНИЦКИЙ -- М. ГОРЬКОМУ19
29 октября 1934. Харбин
N. A. Setnitsky
Harbin, New Town
Post, box 91
29--X 1934
Многоуважаемый Алексей Максимович.
Только сейчас в мои руки попал, правда, неполный комплект Литературной Газеты, содержащей отчеты о съезде писателей20. Вам пришлось в деле организации и проведения этого съезда сыграть исключительную роль. Я всегда думал, что одна из важнейших задач в деле приступа к преобразованию мира является объединение деятелей искусства и художественного слова в первую очередь. Мне пришлось писать о месте художника в ряду деятелей других категорий. Книжка "О конечном идеале" Вам посылалась21, и там можно найти мои утверждения по этому поводу.
Чтение материалов съезда заставило меня задуматься о многом из того, что уже сделано Вами за эти годы. Для меня исключительно важным было, что за последнее пятилетие дважды в печати Вы упомянули имя Н. Ф. Федорова22.
Но, конечно, не менее значительным является то, что Вами сделано и помимо упоминания этого имени. Попытки мои и моих друзей с 1918 по 1928 г. провозгласить лозунг борьбы с природой в качестве основной задачи наглей современности, поставить вопрос об единстве умственного и физического труда в деле строительства культуры и другие не имели успеха23. Теперь, благодаря Вам, они не только провозглашены, но стали программными элементами происходящего у нас строительства. Ваше значение и роль в этом деле достаточно велики, и Вы лучше многих это знаете. Но вот теперь, когда ряд идей "общего дела" стали и становятся действительностью б осуществление их идет уже по определенному руслу24, мне калсется необходимым сосредоточить внимание на новых, более далеких и, может быть, странных для широкой публики точках.
Я думаю, что ни с надвигающейся войной, ни с глубоким подспудным влечением к ней (что есть у очень многих) нельзя справиться, не сделав дальнейших шагов: лозунг борьбы с природой должен быть раскрыт и заострен в направлении необходимости борьбы со смертью до победного конца.
Я очень хорошо представляю все трудности, и общественные и индивидуальные, которые стоят на пути такого провозглашения. Уже шесть лет тому назад их принялось испытать моим друзьям, которые стремились привлечь к этому делу общественное внимание, базируясь на имя Н. Ф. Федорова. Во взглядах даже самых атеистически мыслящих людей смерть - вещь священная и всякое покушение на нее достойно казни, а всякие вопросы о победе над смертью расцениваются нашими не по разуму рьяными людишками как беспросветная мистика и т. под. Известный Вам лично (Вы встречались с ним в 1928 году) литературный критик и поэт А. К. Горностаев (это псевдоним Александра Константиновича Горского) был арестован в 1929 году, а затем сослан, и я совершенно потерял его из виду. В таком же положении оказался и Валериан Муравьев, интереснейший мыслитель (книга его "Овладение Временем" издана в Москве в 1924 году), погибший в ссылке в Нарыме. Я не присоединился к этим людям и не испытал иx судьбы в силу чисто случайных причин, задержавших меня за границей во время советско-китайского конфликта.
Конечно, выступление этого рода трудно. Вы знаете, как страшился прямо и откровенно поставить этот вопрос Л. Н. Толстой, смущаемый смехом не слишком умных людей25. Вам известно, с какими экивоками и ужимками подходил к этому делу В. С. Соловьев2627, и вся Ваша последующая деятельность, в особенности последние годы, говорит о том, что Вам на этом пути обеспечен успех.
Вы, может быть, спросите: почему же это надлежит делать Вам? Почему не я или кто-нибудь из более молодых не сделают этого шага. Дело в том, что момент требует сосредоточения внимания на этом деле масс, необходимо, чтобы была понята массами задача борьбы со смертью. Я и упомянутые мною люди и говорили и говорим об этом, но наши имена ни для кого не авторитетны, и скорее могут вызвать лишь сомнения в ценности наших высказываний. Что лее до Вас, то, в чем я полагаю также и Ваше мастерство, так это в исключительном умении сказать и показать дело так, что оно никого не обременяет и никого не связывает и никого не нудит.
Это последнее обстоятельство весьма важно, ибо и мой опыт и опыт моих друзей показывает, что нельзя в этом деле опираться на голый авторитет. Простая апелляция к нему, как это обычно делается, создает почву для ряда трудностей в дальнейшем продвижении. Такого рода положение, как Вы знаете, уже имело место в отношении учения Н. Ф. Федорова, когда была сделана попытка монополизировать его со стороны весьма авторитетных мистиков типа Н. А. Бердяева и С. Н. Булгакова28. Отрыжка этой вульгарной апелляции к авторитету до сего времени дает себя знать и препятствует усвоению идей "Философии Общего Дела" именно там, где она может дать наибольшие результаты, - у нас.
В то же время нельзя в этом вопросе рассчитывать на специалистов ученых, которые заняты непосредственной борьбой со смертью. Они это делают в порядке профессиональном, и сколько я ни следил за работами в этой области, часто ценнейшими, то всегда они высказываются до крайности ограничительно, умаляя свои же собственные открытия и их смысл. Они сами под гипнозом "курноски".
Это не все, о чем я хотел Вас просить, так как по обстоятельствам моего местонахождения многого нельзя отсюда писать. Поверьте, что я не стал бы беспокоить Вас с этими вопросами, если бы не ощутил их неотложности и видел бы кого-нибудь кроме Вас, кто мог бы их разрешить. Что они настоятельны, можно судить еще потому, что дважды в материалах съезда писателей я услышал ноты той же тревоги, которая обуревает меня.
Заканчивая это письмо, я позволю себе пожелать Вам всяческого благополучия и здоровья.
С искренним приветом
Н. Сетницкий <...>
Примечания
19 Данное письмо Н. А. Сетницкого А. М. Горькому отчасти вбирает в себя темы предыдущего, неотправленного письма 1932 г., однако освещает их нейтральнее, в цензурно приемлемой форме.
20 Речь идет о I Всесоюзном съезде советских писателей, состоявшемся в Москве 17 августа--1 сентября 1934 г.
21 "О конечном идеале" была послана Н. А. Сетницким А. М. Горькому еще в начале мая 1932 г.
22 Речь идет о статьях А. М. Горького "Еще о механических гражданах" и "О женщине": последняя статья вошла в первое (М., 1931) и второе (1933) издания его сборника "Публицистические статьи". В указанной статье, касаясь вопроса о месте женщины в капиталистическом обществе, Горький приводил выдержку из работы Н. Ф. Федорова "Выставка 1889 года...", отметив при этом в подстрочном примечании, что цитирует по брошюре Н. А. Сетницкого "Капиталистический строй в изображении Н. Ф. Федорова" (Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 25. М., 1953. С. 161--162).
23 См. об этом: Кн. 1. С. 66--67.
24 "СССР, Китай и Япония (Начальные пути регуляции)", где был выдвинут проект возможного сотрудничества этих стран в области регуляции атмосферы, в частности - ирригации и борьбы с тихоокеанским муссоном. Однако, представляя федоровские идеи чуть ли не лозунгами социалистического строительства, он сознательно выдавал желаемое за действительное, надеясь таким весьма уязвимым путем сделать их общепризнанными. Ученый полностью отдавал себе отчет в том, насколько "не дотягивали" лозунги плановой экономики и "борьбы с природой", поставленные на очередь социалистического строительства, до идеи истинного, разумно-творческого, богочеловеческого преображения мира, насколько корежащей, искажающей, как в кривом зеркале, идею соборности, была выдвигаемая здесь проповедь коллективизма, интернационалистского братства народов. Ведь при всех широковещательных призывах к тотальному обновлению, мыслилось оно на той же падшей природной основе, в бытии, где "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне" (Рим. 8: 22), в рамках все той же, по выражению Федорова, "эксплуатирующей, но не восстановляющей", цивилизации, которая "не может иметь иного результата, кроме ускорения конца" (Федоров, 1, 197). Еще в статье "Эксплоатация", критикуя "зооморфную", основанную на тотальной эксплуатации (и человеком природы, и человеком человека) капиталистическую систему, Сетницкий высказывает не меньше упреков в адрес системы социалистической которая, по его мысли, есть лишь система ограниченной эксплуатации, где ультрарадикальными проектами. А потому это "организованное коллективное хищничество", поставленное в социалистическо-коммунистическом строе на место индивидуального и идущее как бы в параллель с разрушительным действием стихийных сил естества, неизбежно должно привести ко все большему "расстройству природного процесса, к истощению ресурсов и потере возможности поддерживать жизнь", и в конечном итоге станет не чем иным, как "домостроительством гибели" (Сетницкий Н. А. Эксплоатация // Известия Юридического факультета. Т. 5. Харбин, 1928. С. 256, 257), не только не приближающим человечество к новой благодатной эпохе, но вольно или невольно толкающим его к реальности самоуничтожения.
25 Когда в 1884 г. на одном из заседаний Психологического общества при Московском университете Толстой излагал идеи Федорова и "на обычное возражение, как лее уместятся на земле воскрешенные поколения", отвечал: "Царство знания и управления не ограничено землею", раздался "неудержимый смех всех присутствующих" (Федоров.
20 Об истории идейных и творческих взаимоотношений Соловьева и Федорова Горький должен был "знать" из работы Сетницкого "Русские мыслители о Китае: В. С. Соловьев и Н. Ф. Федоров" (Известия Юридического факультета. Т. 3. Харбин, 1926. С. 199--222), посланной ему Сетницким еще в 1926 г.
27 Речь идет о письме Н. Ф. Федорова к В. А. Кожевникову от 3 июля 1900 г., в котором философ указывал на экзистенциальные грани творчества раннего Горького, на неприятие им обыденной, мещанской морали, смиряющейся со смертью: "У Горького ставится вопрос уже не о богатстве и смерти, а о добродетели и смерти, и если эта добродетель - не воскрешение (т. е. если смерть сильнее добродетели), то <...> Мне кажется, что у Горького гораздо сильнее отвращение к действительному злу (смерти), чем любовь к мнимому благу " (Федоров. IV, 430--431). По просьбе Горького текст письма Н. Ф. Федорова от 3 июля 1900 г. был ему прислан Сетницким, и 16 марта 1927 г. Алексей Максимович благодарил своего харбинского адресата за это "интереснейшее письмо" 529).
28 Это высказывание - типичная настройка Сетницкого "на волну" адресата. В поддержке идей Федорова религиозными философами и богословами он был заинтересован не меньше, чем в продвижении его идей в Советскую Россию. Регулярно посылал Н. А. Бердяеву, С. Н. Булгакову, В. Н. Ильину, Н. О. Лосскому и др. харбинские издания, как лично, так и через К. А. Чхеидзе, отслеживал все отклики и рецензии, прилагал максимум усилий к пробуждению внимания к учению "всеобщего дела" в религиозно-философских кругах русской эмиграции.