Кондурушкин - Горькому
СПб.
28 февраля [12 марта] 1908 г.
Глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимович!
Искренне благодарю Вас за советы. Большинством из них я уже воспользовался, и не только потому, что доверяю Вашему художественному чутью, а потому, что они меня убедили. Со времени получения: Вашего письма вот уже две недели я "не схожу с Моисея" и даже во сне. Разговор Моисея со старшинами - сократил. Всю X главу,-- разговор Моисея с Навином,-- переделал. Незаконченное окончил. Еще неделя, другая - и мой Моисей будет закончен. И только теперь, перечитав десятки раз письмо Ваше, я понял то, чего сгоряча не заметил: Вы не сказали ничего определенного относительно напечатания его "Знанием". Был вчера у К[онстантина] П[етровича], думал, что Вы ему написали, ни да, ни нет. Оказывается, он ничего не имеет от Вас. Потому прошу Вас, скажите мне определенно, желаете ли Вы иметь "Моисея" для "Знания".
Я сказал, что воспользовался большинством Ваших советов. Ибо, действительно, два из них меня не убеждают. Это, во-1-х, тот, где Вы говорите, что главу о Махли (с Фузи) надо сократить. Вы указываете мне на лишние ногти и говорите, что их надо остричь. Пробую - режу палец. Не знаю, где ногти. Не могу отрезать пальца. Значит, так тому и быть. Во-2-х, там, где Вы говорите по поводу моего" "индивидуализма". Я, как, вероятно, и Вы, полагаю, что индивидуальность велика лишь там, где она угадывает глубокие потребности народной жизни и души и тем расчищает путь народу - богу. У меня и в повести тоже: было время, когда никто не видел в человеке - Моисея, а он, невидимый Моисей, светился у всех в глазах, жил в каждом: доме, управлял помыслами... И только потом явился видимый Моисей... Все его узнали, увидели. Невидимый Моисей жил в народной душе, вел народ по пустыне, а бородатый Моисей только воплощал собой эту идею, эту силу. Но вот иссяк невидимый Моисей в душе народа. Бессилен и бородатый Моисей... Простерлось в пустыне народное тело и лежит без движения. Бородатый Моисей снова раньше других понял это. И в этом снова его величие. Он увел народ в пустыню, но веру в этот же народ не потерял. Да и нельзя не верить в народ - он бессмертен.
Вы пишете: "Махли-- народ. Фузи - толпа. Убивает соглядатае" за малодушие - народ. Плюет в бороду Моисея - толпа..." 1
Боже мой, если бы мы не знали, что и народ (т. е. большинство; иначе трудно оперировать с этим словом в социологии) тоже плюет в бороду Моисею! Ведь если бы этого никогда не было, мы не знали бы никакого рабства. Разве вся наша жизнь русская, французская, немецкая... не есть надругательство над нашим Моисеем, Моисеем человечества, о котором (Моисее) Вы же сами говорите, что он дышит над миром.
еще ни разу не закрутили всего человечества. И народы, отряхнувшись от переполоха, плевали вослед улетающим вихрям и заклинали: "Чур меня, чур меня!" и снова засыпали.
Плевали, плюют и еще, к сожалению, будут плевать. Ничего не поделаешь. И не ради слова поведет Моисей в пустыню свой народ, в пустыню великих испытаний и лишений.
Но мы придем в обетованную землю, придем! Мы - народ, а не лица.
Будьте здоровы. Скоро ли Вы будете в состоянии жить снова в России? Ах, как это жалко, что Вы там, а не здесь.
С уважением и искренней любовью.
1 Кондурушкин не цитирует, а излагает содержание письма к нему Горького. См. п. 5.