Лопатин - Горькому
[Париж. 1--2 января 1910 г.]
Paris, le 1 Janvier 1910
С новым годом! С новым счастьем! дорогие Алексей Максимович и Мария Федоровна!
Простите великодушно, что - после такой радушной встречи, которая выпала на мою долю на Капри1, после такого теплого гостеприимства и такого сердечного расставания - я мог "точно в воду кануть" и в продолжение целых двух недель не аукнуться издали хоть одним словечком. "Верьте совести", что произошло это не по недостатку доброго желания или не потому, чтобы вынесенные мною с Капри впечатления были не довольно сердечны и живы. Но беда в том, что с самого приезда я попал тут в самую гущу всевозможных больших и малых дел - трагического и комического, делового и вздорного, но всегда хлопотливого и времяпожирающего свойства. Поверите ли, что только через неделю по приезде я вырвал у дел сравнительно свободный часок, чтобы посетить моих родных племянниц?2 О просто "знакомых" уже и не говорю!.. Посетил только трех или четырех "особ", имеющих большое "касательство" к тем же делам; а с остальными видался на разных, платных, праздничных собраниях, которые и посещал только с тою целью, чтобы перевидать как можно больше народу самым дешевым способом, не отыскивая их по квартирам.
Внезапное получение три дня тому назад Ваших книжек ("Лето" - "Мать") вновь оживило мои каприйскне воспоминания и вызвало новые укоры совести за мое молчание. В особенности взволновала меня Ваша надпись на "Лете", дорогой, "невоздержный", "неумеренный" Алексей Максимович! При всем учете "гипертрофированной впечатлительности" художника и "дружеского ослепления" человека,-- она растрогала меня до глубины души, но и вогнала в стыд... Такие обращения нужно заслуживать и заслуживать непрестанно, "по вся дни живота своего", а как это сделаешь, когда благоприобретенная в "бурях жизни" абулия (особенная форма неврастении) мешает всякому серьезному почину, стоит поперек дороги всякой самостоятельной, выдержанной деятельности по собственному "Загаду" и пр.?.. Но как бы там ни было, но Ваша надпись вызвала во мне желание - спрятаться в какой-нибудь тайный уголок (их - увы! - здесь нет), схватить перо и написать Вам под первым впечатлением несколько благодарных, ласковых слов. Но почтовый штемпель на Вашей посылке(Cavi) сбил меня с толку3. Думаю: "очевидно, оба островитянина приехали на святки в Кави... Иначе, почему же их посылка пришла из Кави?.. Но там ли они в эту минуту? Или снова уже вернулись на свой остров Буян?.. Куда же адресовать им свое письмо?" И вот "эти колебания дозволили деловому течению снова подхватить меня, как "утлый челн", и унести в самый водоворот "следственных" и иных расследований и т. п.4
Должен сказать Вам, что эти исследования сильно расстраивают нервы... Но в то же время могу уверить Вас, дорогой А. М., что все эти материалы просто золотая руда для мыслителя и художника, как я это говорил уже А[лександру] В[алентинови]чу. Хотя бы, например, мемуары Петрова, убийцы Карпова!..5 Уверяю Вас, что - при чтении их - политическое значение их и самого поступка отступало в моих глазах на задний план перед их психологическим и социологическим интересом... Или, например, подлинные письма некоей жены (вполне честной женщины-человека) к ее мужу, неудачному "идейному" провокатору вскоре по его заподозрении... Что это за кровавая трагедия хорошей, благородной и страстно любщей женской души!.. Или, например, яростная, софистическая, но умная и горячая самозащита Зины Жученко6, называющей свою деятельность самоотверженным и бескорыстным служением собственному идеалу и страстно стремящейся отвоевать для себя и на этом поприще хоть тень Чести и благородства!
Сел писать Вам в самый день Нового года в надежде, что хоть в этот день я более или менее обеспечен от перерывов... Не тут то было!.. Доканчиваю 2-го, после бесчисленных перерывов вчера и сегодня и с великим сомнением касательно связности и толковости письма, которое страшусь перечитать.
Зовут обедать, а затем предстоят три заседания, а потому прощайте пока, мои милые каприйские отшельники! От всей души обнимаю Вас обоих и очень прошу не забывать меня совсем до возможной новой встречи.
Ваш Герман Лопатин
Привет "Зине" 7 и знакомым каприйцам.
Адрес: М-г Н. Lopatine 50, Bd St. Jacques, Paris, XIV.
P. S. Разные неожиданные дела заставляли Бурцева откладывать поездку в Америку со дня на день. Раз даже пришлось продать с убытком уже взятые три билета. Кажется, что все же уедет 5 января. Возможно, что No 3 "Общ[его] дела"8 выйдет еще при нем, но, конечно, без Вашей статьи и без (тоже обещанной) статьи Ал[ександра] Вал[ентинови]ча, что повергает Бурцева в горькие размышления по поводу ненадежности обещаний "великих мира сего" и бренности расчетов на их помощь. Sapienti sat {Мудрому достаточно; умный поймет (лат.).}...
Примечания
Письмо на бланке: "Редакция журнала "Былое" и газеты "Общее дело" - "Le Passe" et "La Cause Commune". Bd St Jaques, 50".
1
2 Лопатин имел в виду дочерей своего двоюродного брата Александра Константиновича Лопатина -- Злату Александровну (1888--1962) и Людмилу Александровну Лопатиных. В то время они жили в Париже. З. А. Лопатина училась в Сорбонне на подготовительных медицинских курсах (впоследствии, после окончания университета в Генуе, стала врачом), Л. А. Лопатина брала уроки пения. Г. А. Лопатин постоянно заботился о них.
3 Книги с дарственными надписями, посланные Горьким Лопатину, не разысканы. Горький, не зная адреса Лопатина, послал книги "Лето" и "Мать" в Кави Амфитеатрову с просьбой переслать их в Париж, Лопатину. См.: А--Г, п. от 1 или 2 янв. 1910 г., прим. 1.
4
5 См.: Г--А, п. от 31 декабря, 1909 г., прим. 4.
6 В августе 1909 г. ЦК партии эсеров, по-видимому догадываясь о тайной роли З. Ф. Жученко, обратился к Бурцеву с предложением сделать попытку получить от Жученко сведения о деятельности провокаторов среди социалистов-революционеров.
11/24 августа 1909 г. Бурцев встретился с Жученко, он описал это свидание в ст., напечатанной под псевдонимом Волков в "Русских ведомостях" (1910,. No 293 и 295, 19 и 22 дек.). Подробнее см.: Агафонов.
7 З. А. Пешков.
8 О газ. "Общее дело" и участии в ней Горького и Лопатина см. ниже сообщение Е. Г. Коляды.