Кранихфельд - Горькому
[Петербург. 7/20 июля 1912 г.]
Глубокоуважаемый Алексей Максимович!
Искренно благодарю Вас за Ваш ворчливый, но добрый ответ на мое письмо, которое поистине заслуживало более сердитого отпора. Я рад убедиться, что Ваше прошлое письмо было продиктовано желанием ближе подойти к журналу. Но тогда мне казалось необходимым защитить журнал от слишком категорических "обвинений", в итоге которых Вы отказывались понимать, "для кого и в каких целях издается "Соврем[енный] мир". Правда, я сам чувствовал, что вместо защиты преподношу Вам "полемику", но я был уверен, что Вы сумеете отделить резкую форму письма от его делового и, как мне казалось, необходимого содержания. Моя уверенность не обманула меня. За полемической формой моего письма Вы разглядели все же мое посильное стремление расположить Вас к дорогому для меня делу, в котором Вы отметили так много недостатков и промахов, не упомянув ни об одной его заслуге. Об этих заслугах Вы не упоминаете и теперь, но самый тон Вашего последнего письма ясно утверждает, что в Вашем лице мы имеем дело не с прокурором, предъявляющим "обвинения", а с другом, укоряющим и предостерегающим.
Конечно, самый вопрос об "обвинениях" мог явиться только в результате "полемики", за которую я очень извиняюсь перед Вами, хотя и сейчас считаю Вас до некоторой степени соучастником этого моего полемического греха. Но позвольте же, дорогой Алексей Максимович, теперь раз и навсегда погасить этот грех, оставив его как забытое недоразумение в прошлом. Позвольте надеяться и заставьте верить, что мой старый и притом же личный грех не изменит в будущем Вашего доброго отношения к журналу и что Ваши упреки и предостережения нам,-- редакторам журнала,-- Ваши указания не потеряют в дальнейшем ни в искренности, ни в силе, ни даже в резкости. За себя же, как и за своих товарищей по редакционной работе, скажу, что мы сумеем достойным образом оценить Ваше участие в журнале и к журналу, который нам так хотелось бы поднять на должную высоту.
Теперь о "Сказках". Называя их "прелестными", я высказал о них свое искренное мнение, и даже не только свое: такого же мнения о них Мария Карловна; такого же мнения оказались и несколько близких мне людей, которым я дома у себя доставил большое наслаждение, прочитав им вслух только что прочитанные мною про себя Ваши сказки. Конечно, они неравноценны, и слабее всех остальных показалась мне последняя сказка1: она оставляет впечатление некоторой незаконченности. И после того, как проверив это свое впечатление, я предпочел бы, чтобы первая серия Ваших сказок заканчивалась не ею, так как именно на ней ослабевает настроение, в котором Вы удерживаете читателя на протяжении всех предшествующих сказок. Если Вы доверяете моему опыту, то, может быть, Вы согласились бы или переместить последнюю сказку, поставив ее где-нибудь среди других, или даже совсем устранить ее из первой серии, обработав ее для второй серии. Последнее мне кажется более целесообразным. Впрочем, ни на одном из этих предложений я не настаиваю и даже делаю их только потому, что Вы сами пожелали выслушать более детальный отзыв о сказках. Мы намеревались напечатать их в августе или в крайнем случае {В августе, может, не удастся (это еще не выяснено) по чисто техническим условиям, главным образом из-за недостатка места, ввиду того что в отделе беллетристики идет одно окончание и одно продолжение 2.} в сентябре3. В сентябре, и никак не позже, сказки, следовательно, появятся в печати, и при таких условиях Ваше желание давать их два раза в год вполне осуществимо, несмотря даже на то, что мы были вынуждены обстоятельствами попридержать их в редакционном портфеле. В декабре,-- стало быть, с перерывом в 3 или 2 месяца,-- появление второй серии сказок было бы очень и очень желательно, и мы будем Вам весьма признательны, если Вы выполните Ваше намерение и заблаговременно к декабрю пришлете нам вторую серию.
С искренним к Вам уважением.
В. П. Кранихфельд
P. S. Статья В. Л. Львова-Рогачевского (в майской книжке "Совр. мира")4, разъехавшаяся в два разных ручейка и не слившаяся затем в одно русло, не совсем удовлетворила меня. Однако настаивать на ее переработке я считал нецелесообразным, так как В. Л. был занят другой работой на ту же тему (для "Истории литературы" под редакцией Венгерова) 5
В. Кранихфельд
Примечания
1 Последняя сказка, условно названная Горьким "Личность", была передана Кранихфельдом в "Правду". См. п. 25, прим. 2.
2 "Русские сказки" были опубликованы в сентябрьской кн. "Современного мира".
3 "Современного мира" печаталось окончание повести С. Гусева-Оренбургского "Призрак" и продолжение романов А. Бибика "К широкой дороге" и Дж. Голсуорси "Патриций".
4 Львов-Рогачевский В. Л.
5 Русская литература XX века. 1890--1910 / Под ред. С. А. Венгерова. М., 1914. Т. 1. Львов-Рогачевский писал для первого тома очерки о Горьком и Вересаеве.