Иорданская - Горькому
[Петербург.] 16-го февр[аля 1911 г.]
Дорогой Алексей Максимович,
посылаю Вам статейку о книжке Родионова, которая появится у нас в феврале.
Февральская книжка, к сожалению, выйдет тоже не раньше 20-го февр., так как вчерашний обыск тоже внес некоторую временную дезорганизацию в правильное движение редакционной жизни. Впрочем, многое, наверное, быстро восстановим. По-видимому, письма моего к Вам из Финляндии Вы не получили1 - я очень благодарила Вас за то, что Вы дали нам Вашу статью и очень просила Вас написать подробнее о том, в какой именно форме можно было бы осуществить Ваш план организации помощи для писателей-самоучек. Ведь если во главе такого дела станет журнал, то естественно, что от журнала ведь будут требовать печатания произведений, подобных тем, какие Вы указываете в Вашей статье. Это же, конечно, совершенно невозможно. Как же быть? Или же Ваша мысль заключается в том, что общество это задалось бы целью доставления и изыскания средств для этих авторов? Тогда организовалось бы что-либо подобное "Литературному фонду", но с той разницей, что при оказании помощи Л[итературный] фонд требует литературного и довольно большого ценза, а здесь литературный ценз, конечно, отсутствовал бы. Вот те вопросы, с которыми я обращалась к Вам.
Статью Вашу мы читали вслух в редакции в присутствии некоторых наших ближайших сотрудников - читали с величайшим интересом и увлечением, но всем нам пришла в голову одна мысль, что Вы, говоря о том сравнительно большом влиянии, какое имел на "писателей-самоучек" Андреев2, совершенно ни единым словом не упоминаете, какое громадное, преобладающее влияние имели Ваши произведения. Нам хотелось даже сделать в этом направлении примечание от редакции, но без Вашего разрешения мы не решились этого сделать, спрашивать же Вас - дожидаться ответа, задержало бы книжку. Мне лично кажется, что необходимо будет Кранихфельду коснуться этого вопроса, в одном из ближайших своих откликов3. По-видимому, Вы совершенно не желали касаться этого вопроса. Мы же в редакции, читая ежедневно иногда по несколько беллетристических вещей, наталкиваемся во множестве случаев не только на общее влияние Ваших произведений на данного автора, но сплошь и рядом даже на простое переложение иногда в грамотной, а иногда и в совершенно безграмотной форме какого-нибудь из Ваших рассказов.
Я уже не говорю о целой плеяде авторов даже с именами, как Скиталец, которые выросли исключительно из Вас. По-моему, Кранихфельду или какому-либо другому из наших критиков необходимо отметить это в дополнение к Вашей статье.
Сколько писем у меня Алекс[андра] Иван[овича]4, где он восторженно пишет о своей первой встрече с Вами - "тем самым Горьким, у которого, как у Толстого и у Чехова, каждый начинающий автор должен учиться, как надо писать".
И что все они, сейчас пишущие, у Вас учились, включая сюда того же самого Андреева,-- ведь это же совершенно несомненно, как бы они сейчас ни кричали о том, что они совершенно "сами по себе".
- Сами да не совсем сами!
"Деревня" Бунина, мне кажется, была бы построена им по какому-нибудь иному плану, не появись до нее "История города Окурова".
Много было у меня приготовлено для Вас вырезок из разных газет - интервью с Шаляпиным по поводу его коленопреклонения 5.
Упоминает везде о своем друге Максиме Горьком, за которого хотел просить царя. Но весь этот материал у меня при обыске забрали, т. к. все лежало в отдельном конверте с подписью "для Алексея Максимовича".
6, а с другой, видимо, ждут чего-то и опасаются празднования 19-го февр[аля]7. По всей вероятности, все собрания и заседания в этот день будут запрещены.
Приходилось мне последнее время видеть многих профессоров из кадетов - бьют себя в грудь со слезами на глазах, что "готовы умереть за молодежь", а между тем читают лекции и таким образом провоцируют аресты обструкционистов.
Так же и Леонид, говорят его друзья - "весь горит студенческим движением". Тем из студентов, кто приезжает к нему и советуется с ним, произносит самые зажигательные и горячие речи о необходимости (?) продолжить начатое дело, ни перед чем не останавливаясь, а, между прочим, не остановился пока что лишь перед тем, чтобы выдать охранному отделению больного нелегального 8.
Проектирует Андреев сейчас новый журнал, во главе которого он и станет9"Прометей") 10 - тот самый, который несколько дней вместе с агентами полиции дежурил в подъезде "Речи", руководя облавой на Абрама. Журнал будет критико-публицистический, может быть, даже без беллетристики или допуская ее лишь изредка, не в каждом номере. Все бы это было, конечно, ничего - мало ли какой каши нынче не выходит под видом журнала, взять хотя бы народившийся в этом году "Всеобщий журнал"11 "Весь Петербург" 12, а во втором отделе его помещаются сообщения о родившихся "детях-обезьянах и деревьях-карликах". Журнал же Андреева будет называться "Суд идет". Нет, Вы только подумайте - Суд идет!.. Кого может судить Андреев и с точки зрения каких взглядов и направления он будет судить?.. Впрочем, следует добавить, что, кажется, он предполагает обрушиться главным образом на своих критиков и с ними свести счеты. Тогда задачи его, конечно, легче и компетенция Суда, к счастью, сузится.
Очень и очень надеюсь летом вырваться снова отсюда и попасть хоть на недельку на Капри 13 - повидаться и поговорить с Вами и Марией Федоровной. После этого снова на долгое время почувствуешь себя бодрее душой.
Жму Вашу руку и крепко целую Марию Федоровну.
Вчера торопилась написать ей, т. к. хотя обыск и был закончен, но полиция дежурила еще у входа и можно было ожидать всего, т. е. что, быть может, некоторое продолжительное время еще не будешь иметь возможности написать письмо.
Примечания
Год устанавливается по содержанию.
1 Письмо Иорданской Горькому не разыскано.
2 "О писателях-самоучках" Горький писал: "В материале, который теперь я имею в руках,-- почти совершенно отсутствует подражание. Единственный писатель, техника которого, видимо, влияет на самоучек, это - Андреев" (Современный мир. 1911. No 2. С. 188).
3 Кранихфельд вел в журнале постоянный отдел "Литературные отклики". Намерение редакции не было осуществлено: в "Литературных откликах" за 1911 г. вопрос о воздействии Горького на современных писателей не поднимался.
4 А. И. Куприна.
5 Об "инциденте" с "коленопреклонением" Шаляпина см.: Г--А. Многочисленные сообщения и интервью печатались во всех русских газетах.
6 В начале 1911 г. студенческое движение продолжало развиваться, в ряде газет появился раздел "Студенческое движение", где ежедневно публиковались сообщения о событиях, в частности в Московском и Петербургском университетах.
7
8 Л. Н. Андреев. Речь идет об эпизоде с М. X. Румянцевым (по нелегальному паспорту А. Г. Ковбасенко), жившим на даче Л. Н. Андреева. Этот эпизод получил широкую огласку в прессе. В п. от 15/28 января 1911 г. М. К. Куприна-Иорданская сообщала Горькому подробности "покушения" и о том, что послала на Капри газетные публикации по этому поводу (АГ). См. также: ЛН. Т. 72. С. 446.
9
10 Николай Николаевич Михайлов возглавлял изд-во "Прометей".
11 "Всеобщий журнал" -- ежемесячный, внепартийный иллюстрированный журнал литературы, искусства, науки и общественной жизни, выходил в Петербурге в 1910--1912 гг., ред. Е. Г. Финкельштейн. Программа "Всеобщего журнала", объявляла редакция, "исчерпывает отделы всех обычных толстых журналов", дает "живой отклик на все выдающиеся события современности".
12 "Весь Петербург" - ежегодная адресная и справочная книга, издание А. С. Суворина.
13 Вып. 2. С. 138, 140). См. также кн. М. К. Иорданской "Годы молодости".