Чернов - Горькому
[Феццано. Около 28 января 1912 г.]
Многоуважаемый Алексей Максимович.
Из Вашего письма я узнал, что Иванов-Разумник затевает в России толстый журнал; что он хотел бы по этому поводу войти в переговоры с Вами, мною и Миролюбовым; что пишет лишь одному Вам, ибо только Ваш адрес ему известен.
Иванов-Разумник, со своей стороны, из Вашего письма узнает о том, что у нас начинается новый журнал, что первая книжка почти готова и что для нее отправлены уже в типографию рукописи Ваша и некоторых других близких Вам лиц.
Но, к сожалению, не только это пришлось мне узнать, а с горечью констатировать, что у Вас нет ко мне самого элементарного доверия. Несмотря на совершенно ясные наши разговоры с Вами и несмотря на столь же ясное содержание письма Иванова-Разумника, Вы предположили, что я и Миролюбов, находясь с лета в сношениях с И[вановым]-Р[азумником] и поручив именно ему на месте организацию нашего журнала,-- скрывали это от Вас!
Конечно, мое с Вами знакомство датирует с очень недавнего времени1. Но, независимо от того, что я, как мне кажется, достаточно жил и работал в очень определенном смысле, исключающем возможность ожидать от меня таких поступков, - мне, кроме того, казалось, что в нашем с Вами, хотя и кратком, знакомстве было что-то - не стану определять этого "что-то",-- не допускавшее и мысли о возможности между нами инцидентов, вроде того, которому живым свидетельством является Ваше письмо.
С глубокой горечью констатирую, что я ошибся, что это "что-то" жило только в моем воображении, что не нужно было даже малейшего реального повода для мгновенного крушения с Вашей стороны всякого ко мне доверия... И крушения настолько решительного, что Вы не нашли даже нужным проверить какие бы то ни было сомнения, попросить у меня каких-нибудь разъяснений - а прямо ответили категорическим "не желаю с Вами иметь никакого дела!" - и Раз[умнику] Иванову, и мне с Виктором Сергеевичем.
Итак, я напрасно думал, что Вы относитесь ко мне истинно хорошо, так, как отнесся я к Вам. А истинно хорошим я считаю только такое отношение, которое не рвется по всякому поводу или без повода, а способно, наоборот, выдерживать даже и некоторые испытания...
Мы говорили с Вами, действительно, лишь "предположительно" об участии И. -Р. в журнале. И естественно. Правда, летом Мир[олюбов] и я писали Разумнику Ив. (с которым ни я, ни он лично не знакомы), - но это было по делам "Современника" (как он сам, впрочем, Вам и пишет); ему даже была заказана статья о Добролюбове2.
Никаких шагов к привлечению И. -Р. к новому журналу не делалось до переговоров с Вами.
Мой разговор с Вами об И. -Р. Вы, вероятно, помните. Я высказал, что "имманентный субъективизм" И. -Р.3 для меня является несколько сомнительным, что в формулировке его есть некоторые недоразумения и т. д. Но я полагал также, что здесь, вероятно, во многом возможен лишь спор о словах, и что, устроив личное свидание, можно будет "дотолковаться". Теперь я могу прибавить, что еще более верно это в отношении вопрос[ов] "такта", которые, разумеется, играют огромную роль в таком вопросе, как "потенциальное мещанство социализма"4... после второго пришествия, когда он окончательно восторжествует и когда человечество, вечно идущее вперед, выработает новые, еще высшие идеалы, и когда оно разглядит "и на солнце пятна", - на нашем солнце, социализме, ныне сияющем блеском, которого не выносят мещанские подслеповатые очи.
Мой разговор с Вами, повторяю, был определенен. Предполагалось поручить Иван[ову]-Раз[умнику] взять в России обязанности секретаря и литературного представителя, ведущего сношения с авторами.
Только после того, как Вы не воспротивились этой комбинации, я написал И. -Р. письмо, которое и отправил из Неаполя, проездом из Капри в Fezzano. Там я спрашивал принципиального ответа И. -Р., считает ли он для себя приемлемым такое предложение, и в случае приемлемости предлагал личное свидание за границей, чтобы столковаться. Как видите, образ действия достаточно осмотрительный.
Вам вижу, что И. -Р. в Царском Селе. Возможно, однако, что И. -Р. письмо мое еще получит, только с большим опозданием, пересланное уже из Гурзуфа5.
Как дальше со всем этим быть - признаюсь, не знаю. Каша заварилась на славу - теперь нужно расхлебывать.
Ваш Виктор Чернов
Примечания
Датируется по сопоставлению с п. 13 и п. Миролюбова Горькому от 29 января 1912 г. См. п. 13, прим. 2 и 4.
1
2 См.: Г--Ив-Р, п. 3, прим. 2 и 3.
3 См. вступ. ст. к переписке Горького с Ивановым-Разумником.
4
5 П. Чернова Иванову-Разумнику от 19 января 1912 г. Иванов-Разумник это письмо Чернова получил. О нем он писал Горькому из Царского Села 31 января 1912 г. См.: Г-Ив-Р, п. 3, прим. 3.