Ляцкий - Горькому
[Петербург. Около 9/22 ноября 1912 г.]
Дорогой Алексей Максимович.
В тот же день, когда я виделся с Потресовым и Вересаевым - свидание это произвело на меня самое благоприятное впечатление, - я выехал в Петербург. Здесь я застал такой кавардак, что только сегодня, т. е. через четыре дня, могу писать Вам. Потресов, с которым я ранее знаком не был, показался мне человеком в высшей степени пригодным для роли руководителя большим журналом. Он мне очень понравился, как своей положительностью, так своим образованием и в особенности культурностью. Первые моменты трения, неизбежного при первом знакомстве, очень быстро прошли с ним, и, кажется, он понял меня в той же мере, как я его. Вересаев также был гораздо разговорчивее, и в общем дело подвинулось настолько быстро, что почти изгладило во мне первые неприятные впечатления знакомства с Н. К. Муравьевым. Те отрицательные стороны, которые выдвигал Муравьев в вопросе о сближении этой группы людей с нами, значительно смягчились при общей беседе, и вопрос коалиции в теории приблизился весьма к своему благополучному разрешению. Дело представилось таким образом, что Потресов станет во главе журнала; привлечение беллетристики примете на себя Вы и В. В. Вересаев; я буду к Вашим услугам постольку, поскольку я буду в Петербурге руководить историко-литературным отделом; экономика будет реализована при помощи Мартова, Маслова1 и Дана2; критический отдел я бы желал сделать, как и все, коллективным. Неведомскому можно было бы предоставить в отдельных случаях право совещательного голоса. Но вообще участие его как сотрудника, по зрелом размышлении, я признавал бы желательным. Что же касается до Амфитеатрова, то вопрос этот остался невыясненным. Потресов задумывается вообще о возможности его участия в редакционной коллегии, хотя бы и в форме заведования сатирическим отделом. В чем, собственно, практически будет состоять это заведование, я сам себе еще не выясняю, и этот вопрос, таким образом, остается еще в сфере разработки.
В Петербурге я говорил об этом с П. И. Певиным, с которым у меня в последнее время происходили частые споры из-за ликвидации старого материала, не подлежащего, по моему мнению, печатанию, но оплаченного нередко весьма крупными авансами. Донимал я его и скверной типографией и вообще всей технической стороной дела, которая не удовлетворяет моему стремлению сделать внешность журнала изящной. Певин чрезвычайно внимательно отнесся к возможности коалиции с Потресовым и др. Вчера он провел у меня вечер вместе с ним, заинтересовался планом расширения и углубления журнала и обещал окончательно определить свое отношение - к пятнице или субботе. Когда это совершится, я телеграфирую Вам, а Вы, конечно, получив телеграмму раньше этого письма, установите сами хронологическую канву событий.
Чувствую только, что вести дело большого журнала вдвоем, как это мы делали до сих пор с Водовозовым, который, кстати сказать, скоро будет изъят из обращения, невозможно, и в этом отношении я поставлю Певину некоторый ультиматум. Просмотр рукописей, переписка, приемы, телефоны поглощают у меня не только весь день, но и значительную часть ночи; все мои дела "огневые" 3, так и относящиеся к моим заветным мечтам о наших предприятиях остались в забросе. Все это ждет своего разрешения от той комбинации, которую я, вслед за Вами, начинаю признавать наилучшею. Будем надеяться, что она уладится превосходно. Вижу, что и Вы безумно заняты, но думаю, что скоро все должно образоваться и войти в нормальную колею, при которой работа распределится на большее количество ячеек. Окончательный вид нашему проспекту4 Корректуры вычитываются великолепно, но благодаря тому, что при выправке хотя бы одной запятой необходимо переливать, при машинном наборе, всю строку, наборщики то и дело производят новые ошибки, а Певин из меркантильного расчета колеблется переходить в другую типографию.
Хорошо было бы, если бы Вы повлияли на него возможно более решительным способом.
К сведению Вашему сообщаю, что, по слухам довольно достоверным, постигший нас штраф в 500 руб. наложен вовсе не за статью Водовозова, и особенно не за малиновую водичку Станкевича5, но за "благоденственное житие" Амфитеатрова6. Я чистил весьма основательно и достиг того, что привлечение к суду обосновать комитету не удалось, и дело обошлось одним штрафом, который, говорят, явился следствием жалобы Саблера. Певин был несколько удручен, но затем успокоился, когда половину этого штрафа я взял на себя.
Душевно Ваш Евг. Ляцкий
Примечания
Датируется по сопоставлению с п. 30, в котором Ляцкий сообщал Горькому: "... больше недели не писал".
1 Петр Павлович (1867--1946) - экономист, социал-демократ. После Великой Октябрьской революции вел научную и педагогическую работу. В 1929 г. был избран действительным членом Академии наук СССР.
2 Ф. И. Дан (Гурвич, 1871--1947) - один из лидеров меньшевиков, по профессии врач.
3 Т. е. дела изд-ва "Огни".
4
5 См. п. 26, прим. 7.
6 В фельетоне "Благоденственное житие" Амфитеатров писал о падении "этического влияния" духовенства на население России, несмотря на численный рост церквей и монастырей, и осмеивал активность некоторых духовных лиц, боровшихся за место в Государственной думе. Несколько раз в ироническом плане упоминалась в фельетоне деятельность обер-прокурора синода Владимира Карловича (1847--?).