Амфитеатров - Горькому
Levanto. 2. X. 1913
Дорогой Алексей Максимович!
Ужасно жалостно все, что Вы пишете о своем здоровье... Если бы не сковывали сейчас горою навалившиеся дела, поскакал бы к Вам повидаться... В таком трудном и нервном состоянии, конечно, не до работы... А пессимизм Вы на себя все-таки напрасно не напускайте...
"не то" да "не то"?.. "Не то"! мы все давно говорим и восклицаем. А в конце концов "того", что истинно надо, все равно не можем дать, ни Вы, ни я, да что-то и не вижу тех, кто с уверенностью это о себе сказать может... по крайней мере, из ровесников и вообще людей взрослых... Значит, за неимением гербовой, пишем на простой, а затем адресуем "дедушке в деревню", бросаем в почтовый ящик без марки и - посмотрим, что выйдет...
Жаль мне все-таки, что уж очень сковывается связь Ваша с Сытиным... Как ни как, а закабалил-таки плут-купец... Видно, ничего не поделаешь... "все там будем, брат Аркадий!"1... На этом основании особенно понимаю и Вашу ярость, и желание драться Везувием, и вылить Неаполитанский залив в новое помещение...
Относительно длиннот Тимофеева {А талантлив и умен парень. Только ему уж очень хочется писать под Вас.} я распорядился довольно свирепо. По секрету сказать, согрешил непочтением, приложив слегка руку и к протяженностям польско-русского старца2.
Никандров - действительно, талант, но - черт его знает, до чего нечистоплотный неряха. Пришлось возвратить ему две вещи, из которых одна, сатирическая, прямо-таки великолепная штука, но невозможна для печати не по нецензурности политической, а просто потому, что уж очень воняет... Какой-то гениальный золотарь. Другая вещь - ерунда.
"Современнике"3. Человек несомненно способный. Остальной публики, которую Вы называете, за исключением Ивана Касаткина, не знаю. Ах, нет, Тараканова тоже помню, были у меня его рукописи, и что-то я принял и напечатал, уральское, помнится. Но, правду сказать, энтузиазма большого не испытал. А что такое Матвеев?
Что же все - звать да звать? - захотят - сами придут. А то добились мы с этими зовами того, что теперь рукописи начинающих присылаются в таком небрежном виде, что - совершенно ясно: авторы даже не трудятся их перечитывать перед отправлением... "Имя" делается в два-три рассказа и затем, по традиции, утверждается навсегда. Я сейчас нескольких скороспелых знаменитостей, кажется, весьма обидел... Между прочими и Никандров, по-видимому, дуется... Прислал вещь - черновик черновиком, сплошь хаотическую, налганную, с блестками большого таланта, как золота в грязи, но с препротивной тенденцией ругать Европу и написанную чисто дворницким языком... Что тут с таким гусем будешь делать? Сесть да перерабатывать - больше ничего не остается... А это нельзя, потому что, пишет, будто "вещь написана кровью его сердца"... И совсем это не нужно - писал бы чернилами, да внимательно, грамотно и хорошо...
Не знаю, почему Вы думаете, что "времена не те"?
Времена, напротив, по-моему, как раз те, когда литератор знаменитый и сильный, как Вы, или много читаемый, как я, очень и очень должны разговаривать с обществом. Потому что общество сейчас ходит в большом недоумении и очень одичало, требуются ему слова, которые оно забыло... Что ж? Я прямо говорю, что, будучи человеком старого века и интеллигентской породы, с как силою века нового не сумею говорить и не решусь. Ну, а интеллигенция, по-моему, сейчас в худшем положении, чем была она даже в 70-х годах, ибо совершенно развратилась, сбилась с толку и мотается, точно тряпка, повешенная на веревку, под ветром... А ведь - как там ни верти - она все-таки нужна, и нужно, чтобы она была умная, а не глупая, со вкусом и твердым взглядом, а не пошлая и фальшивая, доброжелательная и смелая, а не злобная от разнообразия испугов. Истинно говорю Вам: надо идти в нее с культурною пропагандою, возвращаясь чуть не к азам... Поэтому мне и кажется, что Вы напрасно смотрите так пессимистически на предприятия, направленные в эту сторону... Впрочем, конечно, взгляд этот у Вас не с бацу, а выношен и имеет свои более или менее доказательные причины...
Ну, а я все-таки духа не теряю и попробую потрубить в свою трубу... что выйдет, то выйдет. За большими триумфами я никогда не гнался и теперь не гонюсь, а будучи побит на бою, мужества тоже никогда не теряю, но начинаю формировать снова свои отряды...
Спрашиваете про Зину. Он у нас в "Энергии" секретарствует. Уже три месяца, и я им чрезвычайно доволен, равно как и издатель в восторге. Отличный работник, внимательный и усердный, с любовью трудящийся и толковый4.
Из Римини письмо я от Вас, действительно, имел, из которого и узнал, что Вы в Римини. Но это письмо отвечало на пересланное Вам, которое я адресовал на Капри. А на это письмо из Римини я Вам послал в Римини же другое, очень большое письмо, опять по поводу предполагавшегося Вашего возвращения в Россию, которое прошедшим летом я считал таким нужным и для России, и для Вас... Но - какая же Россия, когда человек нездоров, вон, до обмороков!..
Будьте, пожалуйста, как можно бодрее и не считайте Вы палочек этих проклятых... Ах, иногда, право, мне кажется, что и Коха и многую другую публику не следовало матерям рожать на свет, потому что с приходом их в мир люди стали больше волноваться...
До свидания... Я зимою Вас непременно повидаю. Как-нибудь да умудрюсь. А к себе сейчас с Вашим кашлем боюсь Вас звать потому, что у нас бывают зимой ветры, которые для грудных болезней здешние врачи считают неприемлемыми...
А, вот, кстати, о болезнях. Ведь Сережа-то Горелов в своем Палермо отсиделся-таки до полного выздоровления и теперь, говорят, ходит молодец молодцом, совершенно забыв о каких бы то ни было болях... Так как факт этот стал нам известен от его ближайших друзей, то считаю его несомненным. Махнуть бы и Вам в эту превосходную, действительно, местность. Я когда там был, в Conca d'Oro и Mondello, то только и плакался, что в то время мне, имевшему много газетной работы, это было слишком далеко для житья... Еще раз до свидания. Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего.
Ваш Ал. Амф.
"Речи" заметку о предстоящем восстановлении Вас и Короленко в звании членов Императорской академии наук... О, Господи! Кто это еще усердствует!
Как адрес Касаткина?
Примечания
1 "Лес".
2 Речь идет о сокращении повести Серошевского "Дары северного ветра".
3 "Современнике" не печатался. В 1913 г. в кн. 1--2 была помещена его повесть "Ханство Батырбека". См.: Г--Ляц, п. 21, прим. 6.
4 Речь идет о З. А. Пешкове.