Амфитеатров - Горькому
[Феццано]. 1911. XI. 23
Дорогой Алексей Максимович.
Решительно ничего не отпадает.
Редакция "Киевской мысли" не коллективная, никогда ею не была, да вряд ли и будет. Хозяин литературной части - и полный, без него же ничто же бысть, еже бысть - Иона Рафаилович Кугель. Сотруднический коллектив имеет значение чисто совещательное, причем два-три сотрудника играют роль большую, чем другие, как всегда бывает в редакциях, в которых редактор сам не литератор. Но и только. Дела эти позвольте мне несколько знать, потому что с Лубковскими-то, капитализирующими эту газету, я свой человек, и достаточно Марья Мечиславовна излагала мне и устно, и письменно разные их редакционные неурядицы1. Приходилось даже кое за что вмешиваться. Об Александре Кугеле я совершенно позабыл - имел в виду вышеупомянутого Иону.
Хейфец редактор "Одесских новостей", куда Вы в прошлом году посылали свой рассказ2. Знаю потому, что Хейфец запрашивал меня, не мало ли он заплатил.
О "Новой жизни" и "Нов[ом] ж[урнале] для всех" Вы мне писали, но это нисколько не воспрепятствовало Бенштейну продержать Вас на объявлениях в течение всего подписного года.
Заключительную фразу IV-й "Жалобы" струсил почему-то подписать Быков, бывший в то время в маразме от дикого страха, под влиянием 500 р. штрафа за VIII книгу и предстоящих тюремных уз за VI, арест которой утвержден. Певина эта штука привела в такое негодование, что он хотел, было, уже "выставить" Быкова, а меня просил объяснить Вам, в чем дело, что я и сделал бы при свидании, которое между нами предполагалось. Но поездка в Париж и дальнейшие происшествия, навалившие на меня дьявольскую работу, выдернули у меня это из головы, за что и извиняюсь весьма.
"Фраза из частного письма" напечатана не как Ваше произведение, а как Ваше восклицание - это не от Вас, а о Вас. Она Вас решительно ни к чему не обязывает, совершенно невинна, а остроумна. Зачем же уступать остроумное крылатое слово, которое завтра же может полететь и сесть в другое место? В серьезных случаях, когда на Вас надо было сослаться (напр., в родионовском фельетоне) 3, я спрашивал Вашего разрешения. Но в данном случае дело шло о такой мелочи, что, грешный человек, никак я не думал, чтобы на сей почве мог возникнуть "инцидент". Тем более что фраза, повторяю, не Вами подписана, а Вам приписана, и Вы за нее не ответственны. Мало ли что Вам приписывается в русской печати!
Протесты Ваши против объявления ближайшего сотрудничества помню, но - без Вашего ближайшего сотрудничества - я не мог бы согласиться на ближайшее сотрудничество Миролюбова и Чернова, ибо тщетно вывешивать брелоки, если не можешь показать часов.
Ну, и шабаш, значит. Решили Вы изобидеть "Совр." и лишить меня своей поддержки едва ли не в самую трудную минуту издания, Ваше дело. Что, уходя из "Совр.", поступаете напрасно и вредите делу, в котором Вас любили и высоко ценили, это, я полагаю, Вы сами знаете. Распоряжения Ваши исполнены, проспект послан без Вашего имени. Но если Вы, хорошо взвесив положение, передумаете, то, конечно, счастливее меня не будет журналиста в России.
Что же сердиться? Сердцем тут не поможешь, а огорчения много - чтобы легко это было, не скажу, а как-нибудь и когда-нибудь переварить надо, ибо жизнь и дело не ждут, а хороших чувств у меня к Вам запас большой.
До свидания. Желаю Вам всего хорошего.
Ваш Ал. А.
Кстати, о предпотопном. Перед самою парижскою поездкою, следовательно 5 недель тому назад, Вы мне писали: "прилагаю Вам копию письма", но никакой копии в письме не оказалось45. Очевидно, копия осталась на Вашем письменном столе. В чем было дело? Я отложил спросить, надеясь видеться с Вами в Риме, и потом, в нынешнем хаосе, позабыл. Мораль: не откладывать писем в долгий ящик!
Примечания
1 Р. К. и М. М. Лубковские.
2 Рассказ Горького "Праздник" напечатан в "Одесских новостях" (No 8305, 29 дек. 1910 г. /10 янв. 1911 г.).
3 "Литературные впечатления".
4
5 Л. П. Пешкова.