Максим Горький - создатель пролетарской литературы
Максим Горький стал одной из ключевых фигур литературного рубежа 19-20 столетий (так называемого Серебряного века) и советской литературы.
В начале века его популярность в России сравнялась со славой Чехова и Толстого, которых он сам считал своими учителями. Тиражи изданий Горького в конце 19 века были по понятиям того времени неслыханными и выражались сотнями тысяч экземпляров. Все искали его дружбы. Солидные общественные деятели и известнейшие литераторы – В. Г. Короленко, П. Б. Струве, Н. К. Михайловский, А. Ф. Кони, П. Н. Милюков и другие устроили банкет в честь его первого приезда в Петербург. Его узнавали на улицах. Толпы осаждали вагоны поездов во время его путешествий. За границей его чествовали Стефан Цвейг, Ромен Роллан, Марк Твен. Итальянские извозчики знали его в лицо и гордились тем, что из европейских стран Горький больше всего любил Италию.
Отчего так происходило? Возможно от того, что Горький занял в мире особое положение благодаря каким-то удивительным свойствам своей личности. Для русского писателя не совсем характерно наличие внешней судьбы. Совсем не то – Горький. С самого начала вокруг него возникло мощное психологическое поле, которое притягивало громадное множество людей, и знаменитых, и неизвестных. И сами события русской жизни начала 20 века, казалось, бурлили вокруг этого человека, подчиняясь его влиянию.
Интересны отзывы современников о Горьком. Лев Толстой в поздних дневниках пытался разобраться в феномене Горького, находя явное несоответствие между его влиянием на Россию и его художественным талантом. А. Блок незадолго до смерти «тяжело» думал о Горьком. Евгений Замятин считал, что в Горьком жило «два человека». Д. Мережковский, а за ним Корней Чуковский полагали, что у Горького было «две души».
Историк Л. Н. Гумилёв (сын Гумилёва и Ахматовой) считал Горького «пассионарием» (от французского «passion» – страсть), т. е. такой личностью, которая излучала вокруг себя мощную энергию, непосредственно влиявшую на жизнь мира.
Советская писательница Ольга Форш полагала, что в старости Горький стал «очень похож на Ницше, и не только своими пугающими усами, а более прочно. Может каким-то внутренним родством, наложившим на их облики общую печать…» Известно, что Горький был страстным поклонником Человека в философском смысле слова. В 1904 году им была написана поэма «Человек», в которой он пытался сделать невозможное: изобразить Человека вообще – всё человечество в одном лице. Поэма вышла слабой, её критиковали Чехов и Короленко. Но всё-таки замысел завораживает! Так и в самом Горьком завораживают замысел и масштаб этого человека, родившегося в деревянном доме в Нижнем Новгороде, ставшего одним из самых знаменитых писателей 20 века и окончившего жизнь в несчастной роли вождя «социалистического реализма» и заложника сталинского режима. Фигура Горького символизирует собой целую эпоху русской и мировой жизни.
Ранняя биография Горького описана им самим в автобиографической трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты».
Максим Горький (настоящее имя и фамилия Алексей Максимович Пешков) родился 16 (28) марта 1868 года в Нижнем Новгороде. Отец, Максим Савватиевич Пешков – мастер краснодеревщик, сын солдата, разжалованного из офицеров; с 1870 г. – управляющий пароходной конторой в Астрахани. Умер от холеры, заразившись от маленького Алексея. Мать, Варвара Васильевна Каширина – из мещан, рано овдовев, вторично вышла замуж, умерла от скоротечной чахотки. Детство будущего писателя прошло в доме деда Василия Васильевича Каширина (в молодости бурлачил, потом разбогател, стал владельцем красильного заведения, но в старости разорился) и бабушки Акулины Ивановны. Дед учил мальчика по церковным книгам, а бабушка приобщила к народным песням и сказкам, но самое главное – заменила мать, «насытив крепкой силой для трудной жизни…» («Детство»).
самоучек. Тяжёлая работа (посудник на пароходе, «мальчик» в магазине, ученик в чертёжной, иконописной мастерских, десятник на ярмарочных постройках, статист театра и др.) и ранние лишения преподали хорошее знание жизни и внушили мечты о переустройстве мира на разумных и справедливых основаниях.
Алексей Максимович начинал литературную карьеру как провинциальный газетчик (печатался под именем Иегудиил Хламида). Псевдоним Малсим Горький появился в 1892 г. в тифлисской газете «Кавказ», где был напечатан первый рассказ «Макар Чудра». Затем молодой автор публикуется в московской газете «Русские ведомости» («Емельян Пиляй»). В 1895 году благодаря помощи В. Короленко Горький опубликовал в популярном журнале «Русское богатство» рассказ «Челкаш». В 1898 году в Петербурге вышли двумя выпусками «Очерки и рассказы», которые принесли автору сенсационный успех. В 1899 году появилась поэма в прозе «Двадцать шесть и одна» и первая большая повесть «Фома Гордеев». С этого времени слава Горького росла с невероятной быстротой. «Выходец из народа» и чуть ли не «босяк» (так порой представляла себе молодого Горького журналистика конца 19 – начала 20 вв.) ворвался в литературу, совершив в ней переоценку ценностей.
«Мы в мир пришли, чтобы не соглашаться…» – сохранившийся фрагмент из уничтоженной поэмы юного Горького «Песнь старого дуба». Он многое объясняет в мировоззрении писателя. Ненависть злу и этический максимализм были источниками душевных терзаний не в меньшей степени, чем тяжёлые жизненные обстоятельства.
В декабре 1887 г. в Казани 19-летний Пешков пытается покончить с собой. В рассказе «Случай из жизни Макара» даётся такое объяснение этого поступка: «Уходя глубже в даль своих мечтаний, Макар долго не ощущал, как вокруг него постепенно образуется холодная пустота. Книжное незаметно заслоняя жизнь, постепенно становилось мерилом его отношений к людям и как бы пожирало в нём чувство единства со средою, в которой он жил, а вместе с тем, как таяло это чувство, – таяли выносливость и бодрость, насыщавшие Макара».
Дело в том, что объяснение несовершенства мира молодой Пешков искал параллельно – в жизни и в книгах. В жизни он занимает активную позицию: принимает участие в революционной пропаганде, вместе с народником Ромасем «идёт в народ», затем странствует по Руси вместе с массой разорившегося крестьянства, общается с босяками. Но не менее извилистым был книжный опыт Горького. В молодом возрасте он испытал на себе различные философские влияния: от французского Просвещения и материализма Гёте до позитивизма Жана Мари Гюйо, романтизма Рескина и пессимизма Шопенгауэра.
«Горький» опыт детства и юности заставлял искать более глубокие объяснения страданиям человека, чем те, то лежали на поверхности жизни. Жестокость, грубость, невежество отравили его душу, но и породили великую веру в Человека и его потенциальные возможности. Столкновение противоречащих начал и создало то особое настроение романтической философии молодого Горького, где Человек в идеале не просто совпал с Человеком реальным, но вступал с ним в трагический конфликт.
Гуманизм Горького, в отличие от гуманизма народников и марксистов, носил не позитивно-научный характер, но выражал бунтарские и богоборческие черты. Это гуманизм без берегов – вне времени и пространства. Это яростный бунт против всего, что искажает идею и замысел Человека, стесняя их в узких бытовых, национальных, социальных и природных границах. В то же время философия Горького была глубже народнической и марксистской, так как писатель считал, что не только внешние социальные препятствия не позволяют людям реализовать свою «идею», что зло не только извне, но и внутри нас. «Каждый человек сам себе хозяин, и никто в том не повинен, ежели я подлец!» – говорит герой из рассказа «Коновалов»: «Не нашёл я точки моей!.. Ищу, тоскую – не нахожу!»
Тем не менее можно говорить об особого рода оптимизме Горького. Критик В. Львов-Рогачевский предлагал понимать это как «последний восторг». Этот оптимизм тоже сочетал в себе крайности: чувство глубокого кризиса, в котором оказался Человек накануне и в начале 20 века, и веру в то, что этот кризис можно преодолеть силами самого Человека.
Любимым чтением Горького была библейская Книга Иова, где Бог поучает человека, как ему быть богонравным и как спокойно встать рядом с Богом (письмо Горького В. В. Розанову, 1912).
Иными словами: Бог создал мир и Человека, но создал несовершенными. Поэтому по мысли Горького, Человек вправе «обидеться» на Бога. Зачем он наделил его разумом – только для того, чтобы человек постиг несовершенство мира и самого себя? Но тогда Человек имеет право переделать мир так, как сам считает необходимым. Он имеет право «встать рядом с Богом» и, в конце концов – стать Богом. Гуманизм Горького – это бунт не только против конкретных несовершенств и несправедливостей мира, но против мироздания в целом.
«философию», которой автор наделял героев по собственному желанию, не всегда согласуясь с «правдой жизни». Критиков возмущал тот факт, что молодой автор заставлял своих героев изъясняться несвойственным им языком: «…все мужики говорят у вас очень умно, – заметил Толстой (по воспоминаниям самого Горького) – в жизни они говорят глупо, несуразно, – не сразу поймёшь, что он хочет сказать. Это делается нарочно, – под глупостью слов у них всегда спрятано желание дать выговориться другому. Хороший мужик никогда сразу не покажет своего ума, это ему не выгодно… А у Вас – всё нараспашку, и в каждом рассказе какой-то вселенский собор умников».
«бывших людей» – тема, которая занимала и самого Толстого.
Созданный Горьким собирательный лирический образ критики часто сравнивали со «сверхчеловеком» Ницше. Всё это позволяет, вопреки традиционному взгляду, считать писателя скорее модернистом, чем реалистом.
Смысл жизни некоторых ранних горьковских персонажей, по мнению критика из журнала «Русское богатство» такой. Мир оправдан не Богом. Он оправдан заключённой в нём мощной биологической энергией, которая не даёт прерваться жизненным процессам. В таком понимании мира была своя красота, но и своя опасность. Смелый, гордый, радостный взгляд на мир позволял персонажам раннего Горького избежать извечной слабости героев русской литературы – склонности к бегству от решения жизненных конфликтов, неспособности постоять за себя и близких. Герои раннего Горького радикально не принимают позиции Рудина или Обломова. Смелые и гордые (Лойко Забар, Челкаш, Мальва и другие), они не склоняются перед обстоятельствами, но преодолевают их, порой, не считаясь с жертвами. Они показывают не столько красоту души, сколько красоту решительного поступка. Это люди действия, а не размышления.
Но насмешливое, а порой и презрительное отношение к морали заводит в нравственный тупик. Среди героев раннего Горького немало настоящих преступников, воров и убийц. В отличие от Ницше, Горький-проповедник чётко различал добро и зло, призывал бороться со злом. И во многих ранних рассказах, таких, как «Сон Коли», «Однажды осенью», «Дело с застёжками», повести «Горемыка Павел», он пытался найти светлое начало в «погибших созданиях» и резко выступал против попыток унизить и оскорбить «маленького человека», что особенно ярко проявилось в рассказе «Скуки ради».
«своей точки». Тяжёлый осадок в душе остаётся и после чтения рассказа «Челкаш». Вор и бродяга совершил красивый поступок: отдал жалкому, ноющему крестьянину Гавриле добытые ночным воровством деньги. Но в его душе нет радости и покоя.
И самое символическое произведение молодого Горького знаменитая «Песня о соколе» заканчивается, в сущности, грустной нотой: «А волны моря с печальным рёвом о камни бились… И трупа птицы не видно было в морском пространстве».
Другая часть героев раннего Горького, хотя и несёт в себе некоторые черты героев первой, в то же время существенно отличается от неё. В ницшевской иерархии (зверь-человек-сверхчеловек) они занимают место как бы «после человека», но ещё не совпадают со сверхчеловеком. Это – «бывшие люди»: сапожник Орлов («Супруги Орловы»), ночлежник Аристид Кувалда («Бывшие люди»), пекарь Коновалов («Коновалов»), бывший дворянин Промтов («Проходимец»), купец Фома Гордеев («Фома Гордеев»), Илья Лунев («Трое»), Сатин («На дне») и другие.
Почему они «бывшие»? В их лице Человек начинает осознавать себя в качестве проблемы, требующей своего решения. Говоря словами Горького, они «нетипичны» как представители своих классов. Они ведут себя так, будто находятся в социальном вакууме. Они не имеют с миром прочной связи. Этим положением они либо гордятся (Промтов в «Проходимце»), либо мирятся с этим как неизбежным злом («Коновалов»), либо нехотя возвращаются к прежней жизни (мельник Тихон в рассказе «Тоска»), либо бунтуют и стараются найти выход (Фома Гордеев, Сатин)
Рано или поздно они отчаиваются найти смысл существования и либо гибнут, как Коновалов, либо сходят с ума, как Фома Гордеев и т. п.
«пестрого» характера, он, тем не менее, всегда преклонялся перед людьми цельной воли. И хотя Горький интересовался «еретиками», вносящими в жизнь беспокойство и жажду поиска, – его идеалы были на стороне позитивных людей.
Вершина раннего творчества Горького – пьеса «На дне». В пьесе «На дне» возникает спор между бунтарём Сатиным и Лукой, пытающимся примирить «человеческое» и «божественное». Интересно, что в глазах автора всякое примирение есть ложь, но ложь в какой-то степени допустимая и даже спасительная (например, для больной Анны) Черты Луки некоторые современники находили в самом Горьком. В тяжелые моменты истории он предпочитал не говорить людям всей правды, но не потому, что сам боялся её, а потому, что верил в спасительный, «вдохновляющий» обман, который подвигнет людей к каким-то действиям во имя собственного спасения.
«Сквозь русское освободительное движение, – писал о Горьком Владислав Ходасевич, – а потом сквозь революцию он прошёл возбудителем и укрепителем мечты, Лукою, лукавым странником». Это заявление подтверждается поздним признанием самого Горького в письме Е. Д. Кусковой 1929 г.: «Я искреннейше и непоколебимо ненавижу правду…» Что это значит? Только то, что в это время Горький предпочитал молчать о становившихся все более явными недостатках социалистической системы, рассматривая социализм как «сон золотой» человечества. «На дне» не бытовая пьеса, а драма идей. Это своеобразный карнавал «масок», на котором сошлись не просто босяки, но «бывшие люди» в символическом смысле этого слова. Автор изображает пустоту, в которую постепенно падает человечество, находя последнее пристанище «на дне» жизни.
Каждый персонаж напоминает, выражаясь по Ницше, «шута Божьего» и носит какую-нибудь маску. Он пытается спрятать свою внутреннюю пустоту за воспоминаниями прошлого.
Недаром многие персонажи носят не имена, а клички. Спившегося провинциального актёра по имени Сверчков-Заволжский зовут просто Актёр. Разорившегося дворянина – просто Барон.
– на сцене: детективная история с заговором, побегом, убийством, самоубийством и пр. Второе – это обнажение «масок» и выявление сущности Человека. Кульминация наступает, когда встречаются Лука и Сатин. Традиционно их принято считать враждебными персонажами, но это не совсем верно. Лука жалеет человека и тешит его мечтой. Он обещает Анне загробную жизнь, выслушивает сказки Насти, посылает Актёра в лечебницу. Сам по себе Лука с его искренней «ложью» даже симпатичен Сатину. И всё-таки «ложь» Луки его не устраивает. «Ложь – религия рабов и хозяев! Правда – бог свободного человека!»
«Человек – вот, правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они… нет! – это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет… в одном! (Очерчивает пальцем в воздухе фигуру человека) Понимаешь? Это – огромно! В этом – все начала и концы… Всё – в человеке, всё – для человека!»
Но здесь-то и проявляется крайне запутанное отношение Горького к вопросу о правде и лжи. По существу, он выделяет две правды: «правду-истину» и «правду-мечту». Они не только не имеют необходимой связи, но изначально враждебны. Грандиозный миф о Человеке, который предлагает Сатин (очертив изображение Человека в пустоте, что очень важно), рождается на фоне духовной пустоты всего человечества. Никто не понимает друг друга; все заняты только собой; мир на пороге катастрофы. Таким образом – Сатин тоже лжёт. Но его ложь, в отличие от Луки, имеет идеальное обоснование не в прошлом и настоящем, а в будущем, когда люди сольются воедино и преобразуют жизнь на разумных началах. Впрочем, никаких гарантий, что это произойдёт, Сатин не предлагает. Но и другого выхода он не знает.
Пьеса «На дне» своей славой обязана постановке К. Станиславского в Московском художественном театре (1902 г.; играли Станиславский, В. Качалов, И. Москвин, О. Книппер-Чехова и др.) В 1903 году в берлинском Kleines Theater состоялось представление «На дне» с Рикардо Валентино в роли Сатина. Другие пьесы Горького – «Мещане» (1901), «Дачники» (1904), «Дети солнца», «Варвары» (обе 1905), «Враги» (1906) не имели такого сенсационного успеха в России и Европе.
Общественная позиция Горького была радикальной. В 1905 году он вступил в ряды РСДРП(б) и познакомился с В. И. Лениным. Горький оказывал серьёзную финансовую поддержку революции 1905-1907 гг.
«Знание» и вскоре стал выпускать «Сборники товарищества «Знание», где печатались И. Бунин, Л. Андреев, А. Куприн, В. Вересаев, А. Серафимович и др.
После поражения революции 1905-1907 гг. Горький на долгое время отходит от политики и поселяется на острове Капри (Италия), поддерживая связь с внешним миром через многочисленных гостей: от Ленина до Леонида Андреева. Это был один из самых плодотворных периодов творчества Горького. Главной темой горьковского творчества становится тема России, которой он посвящает самые вдохновенные страницы прозы. Это повести «Мать» (1906 г.; вторая редакция 1907 г.), «Исповедь» (1908), «Городок Окуров» (1909), «Детство» (1913-1914), «В людях» (1915-1916), цикл рассказов «По Руси» (1912-1917).
«Коллективного разума», способного, как он считал, интегрировать человечество, возвысить его, дать ему смысл существования в «религиозном, весь мир связующем значении труда». Торжество коллективного разума он нашёл в идее социализма – самой популярной социально-политической концепции того времени. По замечанию Томаса Манна творческая эволюция Горького есть «нечто подобное мосту между Ницше и социализмолм». Однако социализм Горького не носил научного характера, но был тесно связан с его романтической философией Человека, с его пониманием трагедии Человека как центра мироздания, который страшно одинок во Вселенной и которому никто не поможет, кроме него самого. В социализме Горького проступали религиозные черты.
В повести «Мать» (1906-1907) впервые возникает тема «богостроительства». По словам одного американского исследователя Горький пытается спасти религиозное чувство народа от вредного влияния церкви и вернуть его русским людям. Логика богостроительства проста. «Бог умер», но его необходимо возродить или «построить», опираясь на волю и разум народа. Надо внести в обезбоженный мир человеческий смысл, восполнив страшный «провал», где со смертью Бога обозначилась «пустота», или Ничто.
Бог – это коллектив или – шире – народ, проникнутые разумной волей и верой в «дальнее» торжество Человека.
«соцреализм» ещё не названо. Оно, в глазах Горького, утрачивает светский характер и вновь возвращается в специфически церковное русло, только «церковью» теперь становится революционная партия. Горький понимал, то «Мать» – не самое сильное его произведение, но оправдывал его тем, что оно «нужно», «полезно» для революции и социализма.
В повести «Мать» возникает тема «истинного христианства». Павел Власов и «товарищи» – «истинные» ученики Христа, пришедшие взамен мнимых. Это, в конце концов, понимает глубоко верующая во Христа Пелагея Ниловна. Во многом это и сближает мать с «детьми» и приводит к согласию с революцией.
В этот период творчество Горького теряет абстрактный оттенок, который чувствовался в раннем творчестве и вызывал справедливые замечания Чехова, Толстого, Короленко, Михайловского. Но в целом идеология творчества остаётся прежней: русские характеры волнуют Горького не только сами по себе, но как выражение одной из граней всечеловеческого единства.
Подобное соотнесение «национального» и «всечеловеческого» можно найти не только в русской, но и в итальянской линии творчества Горького этого времени («Сказки об Италии», 1906-1913).
Настоящей катастрофой для Горького оказалась мировая война, когда святое имя Человека было низведено до «окопной вши», «пушечного мяса», когда люди зверели на глазах, когда разум человеческий показал своё бессилие перед событиями.
«музыку», а страшный рёв стомиллионной крестьянской стихии, вырвавшейся через все социальные запреты и грозившей потопить оставшиеся островки культуры. В 1917 году Горький демонстративно покидает ряды партии большевиков. Своё неприятие революционного террора, развязанного большевиками, он выразил в цикле страстных публицистических статей, печатавшихся в газете «Новая жизнь» и затем объединённых в книге «Несвоевременные мысли».
Ставка на интеллигенцию, которая, по мнению Горького, могла дать новый толчок России и сдвинуть её с мёртвой точки, провалилась. Он сам оказался буфером между «государственной» (большевики) и собственно «интеллигентской» её частью, не способный обуздать одних и слиться со вторыми.
В злобной книжке о Горьком, подписанной псевдонимом Эрдэ, его положение рисовалось довольно точно: «Он вышел из низов, но вовсе не из рабочего класса, и в данный момент скорее связан с цеховой интеллигенцией, нежели с рабочим классом. Горький не примыкает, в сущности, ни к одной из существующих внутри интеллигенции группировок. Это обрекает его на сугубое одиночество». «До чего же бесприютен русский человек!» – с горечью заметил горький – словно о самом себе в «Несвоевременных мыслях».
В 1928 году, в связи с празднованием своего 60-летия, Горький впервые после отъезда в эмиграцию приехал в СССР. Его встречали на Белорусском вокзале восторженные толпы людей; но среди них было и немало «людей в штатском» – работников секретных органов. Народ искренне приветствовал возвращение большого русского писателя, но помпезность самой встречи была, конечно, организована Сталиным. Он нуждался в Горьком, имел на него свои виды.
Возвратившись на родину, Горький целиком погрузился в создание «Жизни Клима Самгина», панорамной картины России за сорок лет.
главных идеологов советской власти, оправдать своим именем многочисленные преступления сталинского режима и одновременно спасти многих людей, вытаскивая из тюрем и лагерей (Е. Замятин, А. Ремизов, В. Ходасевич, В. Шкловский и др.), помочь молодым, талантливым писателям.
Конец Горького, оказавшегося перед смертью в изоляции от всего мира, фактически под домашним арестом, был окружён атмосферой таинственности, как и смерть его сына – Максима Пешкова. Однако версии о насильственной смерти обоих до сих пор не нашли документального подтверждения. Рассуждая о судьбе Горького, нельзя не оценить подлинный масштаб этой личности, а заодно великое мужество человека, который не мог не понимать всего трагизма своего положения, но не свернул с дороги, не спрятался, оставаясь всю жизнь центральной фигурой своей эпохи.
О своей будущей судьбе Горький догадался рано. Ещё в 1899 году в письме к Чехову он сравнил себя… с паровозом, которым мчится в неизвестность:
«Но рельс подо мной нет… впереди ждёт меня крушение. Момент, когда я зароюсь носом в землю – ещё не близок, да если б он хоть завтра наступил, мне всё равно, я ничего не боюсь и ни на что не жалуюсь»
Литература: