Пожалуй, ни один писатель в мире не знал такой прижизненной славы, как Максим Горький.
Ещё до его ухода в его честь был переименован его родной Нижний Новгород, названа улица в Москве, два крупнейших театра, теплоход, крейсер, самолёт, Литературный институт (сегодня, кстати, в столице нет даже переулка его имени).
«Я страстный!»
Эта слава Горького, и огромные тиражи, и роскошь в быту, и его упоение социализмом в конце концов поставили ему в вину, превратив героя-Буревестника в антигероя. Всемирная известность Горького задевала Бунина: «Пора сорвать маску, что он великий художник. У него, правда, был талант, но он потонул во лжи, в фальши». А Цветаева ценила его выше Бунина. Лев Толстой, бывший в свою очередь кумиром для Горького, бывало, помечал на полях его трудов: «Отвратительно, гадко, ужасная фальшь!» Герберт Уэллс считал его «сталинистом, защищавшим всё, что делал Сталин». В итоге он расплатился за всё, и за «роман с революцией», с властью - тоже. Потеря в 1934-м обожаемого сына Максима (есть версия - его «убрал» НКВД). Жестокое разочарование в Советах. Мучительная смерть в 1936-м в 68 лет (отравлен по указке вождя?). И как финал - ниша в Кремлёвской стене, где покоится урна с прахом, которую и нёс на похоронах сам Сталин.
Внешне спокойный, выдержанный, мягкий и нежный в общении с людьми, «лёгкий на слезу», невероятно обаятельный, с необычайно, беспредельно синими глазами (таким его вспоминают современники), Горький писал о себе: «Я человек страстный». В 10 лет он ложился на спор под поезд между рельс: «Жутко, но приятно чувствовать, что вот сейчас полетишь над землёй!» В 19 стрелялся, предварительно изучив анатомический атлас, но - всё-таки промахнувшись мимо сердца. Сердца, в тот момент поражённого несчастной любовью: «Зачем тебя я одевал роскошной мантией мечты? Любя тебя, я сознавал, что я себе красиво лгал и что мечта моя - не ты!» В его жизни были три главные дамы сердца. Каждая из них была красива, талантлива, умна и сильна характером, духом. И все они, что поразительно, между собой пребывали во вполне нормальных отношениях. Бывало даже, живали «при Горьком» под одной крышей. А он признавался на склоне лет: «Очень я одинок. И надоело мне всё до отчаяния».
Законная и Богиня
Единственной венчанной законной супругой Горького осталась Екатерина Пешкова Волжина). Она дожила до 1965 года, до 89 лет. И так и осталась вдовой писателя, так как замуж больше не выходила. Были дети: дочь Катя умерла совсем маленькой, а сын Максим, будучи очень близким отцу человеком, уже женившись, обзаведясь двумя дочерьми, жил со своей семьёй у отца - в Италии, потом в особняке в Москве.
Познакомился Алексей Пешков с Катей, красавицей-дворянкой, в редакции «Самарской газеты». Оба увлекались революцией и литературой. А увидела она своего будущего мужа впервые... отплясывающим в редакционной комнате на столе! Такими «весёлыми» были у сотрудников тогда традиционные завтраки. Но с приходом Кати на должность корректора эти застолья по утрам прекратились. Зато молодой фельетонист Пешков стал задерживаться допоздна, читая корректорские гранки. «Я люблю тебя не только как мужчина, муж, люблю как друг, может быть, больше - как друг». Прожив с ней семь лет, он оставит её ради Марии Андреевой, примы и первой красавицы - актрисы знаменитого Художественного театра. Но друзьями они с женой останутся на всю жизнь: огромная переписка (600 писем Горького к Пешковой) с такими обращениями к ней: «Друг мой! Милый ты мой человек! Дочь моя!» Мария Андреева (по мужу , мать двоих детей) стала гражданской женой Горького. Подписывалась при этом «Мария Пешкова». Во время совместной поездки с писателем в Америку её травили в прессе и даже выселяли обоих из отеля - как «незаконных» сожителей. Она оставила детей, а затем и сцену, чтобы более 10 лет неотлучно быть с Горьким.
Увлекалась вослед ему «большевизмом», «комиссарила» в Петрограде и постоянно добывала у меценатов, своих поклонников, немалые средства на дела партии, революции, в том числе и благодаря своему страстному поклоннику (любовнику?) миллионеру Савве Морозову. Когда тот застрелился (или - опять же версия - его застрелили большевики), оставил чек на 100 тыс. рублей Андреевой. 40 она взяла себе, 60 отдала на нужды партии. Она мужественно терпела положение «незаконной», принимала Екатерину Павловну, а позднее, в 52 года, приняла и третью, последнюю любовь Горького - 26-летнюю Марию Будберг (Закревскую) «Были периоды, и очень длительные, огромного счастья, близости, полного слияния - но сменялись они столь же бурными периодами непонимания, горечи и обид». Он называл её «прекрасная женщина-друг», «благородная Маруся». Но при этом сознавался, что «возлюбленную следует распиливать тупой пилой»: «особой нужды не чувствую ни в ком. Желаю лишь одного - покоя для работы и для этого готов заплатить любую цену». Иные считали Андрееву прототипом булгаковской Маргариты, а Горького - Мастера. Считалось, что с неё Алексей Толстой «списал» свою Мальвину. А сама она подвела итог горько-сладкой жизни с Горьким: «Я была неправа, что покинула его. Я поступила как женщина, а надо было поступить иначе: это всё-таки был Горький».
«Кошечка» из железа
О Марии Закревской-Будберг, третьей и последней женщине Горького, с лёгкой руки Нины Берберовой, написавшей о ней роман, говорят: «Железная женщина». Так называл её и сам классик. Но Берберова, близко знавшая свою героиню, находила в её облике, улыбке «что-то кошачье». Не зря же её прозвали Мура. Горький называл её ещё «руссейшая из русских». И, посвящая ей свой последний незаконченный роман «Жизнь Клима Самгина», надписал девичью её фамилию - Мария Игнатьевна Закревская. А «Бенкендорф» - это по первому мужу, отцу двух её детей, убитому в 1919-м мужиками.
«Будберг» - по мужу второму, барону, от него и титул баронессы.
Острый мужской ум, сильный характер и внутренняя свобода привлекали к Муре всеобщее внимание и вызывали восхищение. Она не была красавицей, но её несколько широкое, скуластое лицо, умное и серьёзное, бывало красивым. Наверное, в ней было непобедимое обаяние, женскость в сочетании с жёсткостью, да и «мужчин она любила и не скрывала этого» - «секс шёл к ней естественно», по замечанию Берберовой. 50-летний Горький влюбился сразу, и скоро Мура стала для него всем: секретарём, переводчицей (знала пять языков), делопроизводителем. Он переносил её постоянные отлучки - то к детям, то в Лондон к Герберту Уэллсу. Да-да, и это самое пикантное: у Муры параллельно с пролетарским классиком случился роман с британским фантастом. Причём впервые тот посетил её в её комнате ночью, когда гостил в Петрограде у Горького, - то ли дверью ошибся, то ли поговорить зашёл, не спалось... На упрёки Алексея Максимовича она смеялась: «Что вы, даже для самой любвеобильной женщины два знаменитых писателя одновременно - это слишком!» С Горьким она рассталась. А Уэллс все следующие 12 лет романа с Мурой уговаривал её выйти за него замуж. Умерев, он оставил ей 100 тыс. долларов, на которые она и жила.
архив она сожгла. Те, кто видел её в старости (её не стало в 82 года), вспоминают очень грузную даму, которая постоянно курила и не расставалась с утра до ночи с флягой водки - так, собственно, было всю жизнь: говорили, что она могла перепить любого здоровенного мужика. Горький умер в Горках у неё на руках. И версия о том, что отравила его по заданию Сталина именно Мура, стала последней легендой о её яркой и бурной жизни.